Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Не знаем, сколько истины содержится в этом утверждении, особенно во второй его половине, ибо каждый смотрит со своей колокольни, да и ревность никому не чужда, но нечто подобное говорили нам и другие ветераны. Вот, кстати, интересная точка зрения (но как-то не запомнилось, кто её высказал):

«Учёба в артиллерийском училище и в ВИИЯ, война и последующая служба в войсках заложили в нём „военную косточку“, и мы это ощущали. Он не требовал, чтобы мы щёлкали каблуками и так далее, но любил надевать форму, хотя это и чрезвычайно редко было, но было.

Особенно сильно мы это почувствовали, когда он увлёкся, создал „Вымпел“. Кстати, в то время все западные страны создавали спецподразделения. Немцы после Олимпиады в Мюнхене создали что-то типа „Г-8“, потом американцы, а мы были чуть ли не последними. Появились группа „А“ и прочие…»

В спецслужбах всё достаточно непросто и таинственно, а судить, кто в чём и насколько прав, невозможно по той причине, что всё закрыто и засекречено. Мы закончим эту главу словами Валерия Владимировича Попова, понимающего в данном вопросе гораздо больше, нежели мы:

«Я однажды рассказал Юрию Ивановичу, что когда я начинал служить в Войсках правительственной связи, мой „учитель“ говорил: „Нет безвыходных положений, а есть безвыходные люди — и мы на них похожи быть не должны!“ Дроздов засмеялся: „Ты точно попал. Я всегда говорил, что ‘вымпеловцам’ слово ‘невозможно’ неизвестно. Нет такой задачи, которую вы не можете выполнить“. И он действительно делал всё для того, чтобы для разведки специального назначения непосильных задач не было. Не предполагалось, что можно не выполнить какую-то там задачу. Это был настрой, такой дух — военный, профессиональный, что у нас воспитывался и нам об этом постоянно напоминали.

А нашим „духовным отцом“, конечно, являлся Юрий Иванович».

Глава 17. «Он был абсолютный романтик»

Нечасто затрагиваемая тема — стиль работы Дроздова как начальника нелегальной разведки. Рассказывает Сергей Сергеевич Яковлев, вспоминая, как когда-то, в качестве куратора, он готовил разведчика-нелегала к выводу за рубеж:

«Мне что понравилось? Он и мне вопросы задавал, не только нелегалу: „А что думает куратор?“ Было видно, что не формально интересуется этим. Его больше всего интересовала информационная часть задания, какие вопросы надо будет осветить в ходе командировки, и работа с источниками — с людьми, в широком смысле слова. И он так на эти темы всегда с интересом смотрел…

Юрий Иванович был очень приятен в общении. Держался с сотрудниками не дистанцируясь — не показывая, что он старше по многим показателям…

Моё мнение о нём не изменилось на всём протяжении нашей совместной службы — с осени 79-го до июня 91-го».

А вот что вспоминал другой генерал — тот, кого мы называем Владиславом Николаевичем, и тоже про то время, когда генералом он ещё не был:

«По поводу стиля его работы — он во всё вникал. У него память была очень сильной. У меня были нелегалы, скажем так, в интересном месте… Когда я бывал в субботу дежурный по Главку — мы тогда ещё сидели в „доме 2“, на Лубянке, — Юрий Иванович предлагал: „Приходи в пол-одиннадцатого, в одиннадцать, я почитаю телеграммы, а потом мы по твоему делу покидаем шары“. (В выходной день на службе народу немного, проще общаться. — А. Б.)

Вот это было интересно! Мы наливали чай или кофе и начинали с ним „играть“, обсуждали: „А если так? А если нелегала вот туда, вот таким образом? А если для прикрытия сделать то-то?“

Я был тогда гораздо моложе — и мне в какой-то степени это льстило, что он со мной вот так обсуждал, что он соглашался с моими доводами. И вообще, „кидать шары“ было очень интересно, и мы проговаривали всё необходимое… Тогда я был заместителем начальника отдела и надо мной, соответственно, были начальник отдела, заместитель начальника управления, а потом только он, Дроздов. После всестороннего обсуждения Юрий Иванович говорил: „Вот так и пишем. Нелегалу — вот такую телеграмму даём, в резидентуру — такую-то“. Я говорю: „Но я же не могу от себя…“ — „А ты пиши от руки, пусть они поправят — а потом мы к нашему тексту вернёмся“.

Я не был его любимчиком, у него не было любимчиков, но раз пять мы вот так „шары катали“. Ему был интересен взгляд этого уровня».

Понятно, что генералы, «выращенные» (армейское выражение) Дроздовым, сохранили о нём самые добрые воспоминания. Но вот о стиле работы Юрия Ивановича говорит человек сугубо штатский, к Службе отношения не имеющий, — Елена Васильевна Кизимова, старший эксперт «НАМАКОНа» (о ней и о «НАМАКОНе» мы расскажем в следующей главе):