Юрий Тынянов

Значительно лучше, я бы даже сказал — несравненно лучше режиссера А. Файнциммера знает жизнь режиссер Ч. Чаплин. В связи с этим взаимоотношения беззащитного человека и государства господ изображены последним с исчерпывающей полнотой в кинофильме «Новые времена», где они, то есть взаимоотношения, представлены в образе человека, прокатываемого в колесах машины.

Рассказ Тынянова тоже был бы лишь надуманным трюком, если бы действие его происходило не в эпоху Павла, а в последующую эпоху. Находкой рассказа был не только сюжетный ход — превращение описки в человека, — а то, что этот ход писатель связал со временем, когда он мог более естественно реализоваться. Превращение анекдота в рассказ, превращение жанра всегда находится в прямой зависимости от исторических условий, и Тынянов выводит повествование за пределы анекдота уже тем, что относит события к эпохе Павла. Человек, переживший Отечественную войну, современник тайных декабристских обществ, несомненно, был сопротивляющимся героем. История, подобная той, которую рассказал Тынянов, в эпоху, когда появился сопротивляющийся герой, была бы немыслима. Она станет возможной снова после поражения восстания — в гоголевский период русской литературы. И поэтому тема «Киже», введенная в «Смерть Вазир-Мухтара» и в рассказ «Малолетный Витушишников», действие которых происходит в эпоху Николая, была убедительно мотивирована.

Когда рассказывают занятную историю, всегда находится скептик, который непременно усомнится в ее истинности. «Ну, это анекдот», — говорит скептик. Часто занятная история действительно оказывается анекдотом. Но правдоподобие рассказанной истории бывает большим или меньшим, в прямой зависимости от того, больше или меньше характерных свойств времени использовано в ней. И чем этих свойств больше, тем менее кажется анекдотичной рассказанная история.

Превращение анекдота в трагический рассказ было связано с использованием характерных особенностей времени. В наиболее характерной эпохе истории русского самовластия писатель нашел наиболее характерную коллизию. Изображая время, Тынянов осторожно расставляет в повествовании порцелин, стриженые деревья, насаленные косы, фонтанчики, парики, притирания. Вещь описывается с реалистической точностью и достоверностью, потом так же описывается другая вещь, потом они соединяются.

Вещи, события и люди, описанные с реалистической достоверностью, превращаются в обобщения при скрещении с другими вещами. Например:

«…В дворцовой зале висели два фонаря, подарок незадолго перед тем обезглавленного Людовика XVI…

Фонари были высокой работы: стенки были таковы, что смягчали свет.

Но Павел Петрович избегал зажигать их…

Итак, в саду был Бренна, по стенам Камерон, а над головой в подпотолочной пустоте качался фонарь Людовика XVI…

А над головой качался французский висельник, фонарь.

И наступал страх».

Фонарь, Людовик, судьба Людовика, Павел, боящийся такой же судьбы…

В «Подпоручике Киже», как и в «Носе», как и в «Гулливере», правдоподобие деталей используется для завоевания читательского доверия, которое нужно, чтобы убедить читателя в том, что он может с тем же доверием относиться и к фантастическим вещам. Особенностью манеры Тынянова является то, что он создает диспропорции значений, нарушает привычную иерархию представлений о важности вещей, участвующих в повествовании.

У писателя своя табель о рангах, каждый раз ипая и всегда зависящая от обстоятельств, в которых совершается действие.

Все это, по-видимому, происходит от гоголевского способа соединять в одной фразе огурцы с ревизором.

«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек… Приготовь поскорее комнату для важного гостя…»

Совмещение в одном интонационно выравненном отрезке речи огурцов с человеком делает одинаковыми по значению и огурцы и человека. Прием выравнивает в линию все события, явления и предметы, не различая их величин. Тогда важное становится равным неважному. Все происходящее и существующее на свете делается одинаковым. И тогда Хлестаков оказывается равным прибывшему по высочайшему повелению из Петербурга чиновнику.

Все едино — огурцы и ревизоры, подпоручики и описки, все твердо и все сомнительно, все учтено, все рассыпается, разваливается, все есть, ничего нет…

Тынянов не открывал поэтику отсутствующего героя. Это было сделано за несколько веков до него и не забыто.

А за двадцать три года до рассказа «Подпоручик Ниже» Анатоль Франс написал рассказ «Пютуа», в котором уже было едва ли не все, что впоследствии появится в рассказе Тынянова.

Анатоль Франс рассказывает о садовнике из Сент-Омера, которого все добивались, потому что он хорошо работал и недорого брал. Несмотря на это, все были предубеждены против него, уверяя, что он лентяй, пьяница и вор.

Дела его шли плохо; он бросил торговлю и взялся за поденную работу.

«У него был остроконечный череп… низкий лоб, разноцветные глаза, бегающие по сторонам, морщинки у глаз, выдающиеся, красные, лоснящиеся скулы…»