Юрий Звенигородский. Великий князь Московский

В расходной книге Оружейного приказа находим запись: «И в нынешнем 1668 году мая в 20 день, по указу великого государя, послан в Звенигород в Саввинский монастырь московский кормовой иконописец Сижор (возможно, Сидор. — К. К.-С.) Ростовцев, а велено ему взять к нашему иконописному стенному письму чернил земляных из реки Разварни 20 пудов».

В самом Саввином монастыре есть знаменитая Трапезная, с куполом, повторяющим Грановитую палату Московского Кремля. Видимо, она была расписана в похожем стиле. Знаменитый иконописец Симон Ушаков со своими мастерами использовал земляное чернило в стенных росписях Грановитой палаты в 1684 году («На стенное письмо в Грановитой палате, по росписи Симона Ушакова с товарищами, надобно чернил копченых 300 кувшинов, чернил земляных 2 воза»).

Есть и такие свидетельства: «А по сказке иконописца Степана Рязанца с товарищами, надобно изготовить к стенному письму в Архангельском соборе чернил земляных из реки Разварни 20 пудов».

Собственно это «чернило земляное» является минеральной, естественной, натуральной краской. По сути — это глинистый сланец с большим содержанием углерода. Но без него — причем в масштабах «пудов» — росписям не бывать.

Использовал ли его Андрей Рублев для своих фресок? Вероятнее всего.

* * *

Князь Юрий Звенигородский и старец Савва Сторожевский поставили имя Андрея Рублева в первый ряд лучших иконописцев. После Звенигорода в 1405 году он не случайно расписывает Благовещенский собор Московского Кремля, став третьим (!) по значимости и списку среди лучших иконописцев Руси. Но скоро он уже будет первым.

Всю жизнь Андрей Рублев считался иноком Спасо-Андроникова монастыря. Под конец дней своих он распишет здесь Спасский собор. Недавно, как считается, в нем было обнаружено точное место могилы иконописца и найдены мощи его наставников. В связи с этим сохранилась миниатюра из лицевого (иллюстрированного) Жития преподобного Сергия Радонежского, где инок Андрей Рублев пишет Спаса. Его окружают разные люди, включая игумена обители. Но справа на рисунке мы замечаем фигуру князя. Надо сказать, что даже в миниатюрах те или иные участники событий не изображались случайно.

Обратим внимание на тот факт, что вообще самое первое упоминание об Андрее Рублеве было помещено в редакции Жития преподобного Сергия Радонежского, которое подготовил Пахомий Серб в начале 1440-х годов. Отсюда мы узнаем о преподобном как об «иконописце преизрядном, всех превосходящем», а также, что он расписывал Спасский собор Андроникова монастыря.

Но тут же, в Житии, мы находим сведения о князе Юрии Звенигородском и Галичском, где отмечены его особые заслуги в устройстве каменного Троицкого храма в Сергиевой обители. Так и говорится, что «его (князя Юрия. — К. K.-C) рука прострена къ строению паче всех бяше». Причем духовным отцом Юрия Дмитриевича отмечен сам преподобный Сергий Радонежский.

Уникальна и характеристика князя, данная в Житии: «…иже великодержавный бе и, хвалам достойный и просвещения сподоблен от святаго христолюбивое чадо его». Редкий случай признания достоинств сына Дмитрия Донского в письменных источниках! Великодержавный, хвалам достойный, христолюбивый и просвещенный! Житие — не официальная летопись или рассказ о признании чьих-либо заслуг. Автор писал не по заказу, а искренне. Именно это и привлекает в первую очередь.

Исследователи связывают датировку росписи преподобным Андреем Рублевым Спасского собора с возможным посещением Андроникова монастыря самим князем Звенигородским и Галичским. Это произошло в марте 1428 года, когда они с племянником Василием Васильевичем решили подписать докончальную грамоту. Конечно же можно не сомневаться, что перед нами еще одно изображение на миниатюре князя Юрия Дмитриевича…

Но все это будет позднее, а пока Андрей Рублев становится настоящим русским мастером фрески. До этого на Москве было много русских «иконников». Расписывать же стены доверяли в первую очередь грекам. Они были признанными специалистами. Ведь фрески считались дорогой работой и заказом, который был по карману лишь единицам.

В Звенигороде не случайно было решено: средства есть — пусть будет именно русский мастер. Можно сказать, что для звенигородских («раннемосковских»!) храмов и это решение принималось впервые!

Лики на росписях звенигородских соборов — преподобные Пахомий Великий, Варлаам и многие другие — все необычные, «философские», редкие.