Юродивый

В школе Н. учился посредственно, что, тем не менее, никак не определяло его способностей, потому что уже тогда он понимал гораздо больше и шире других учеников, что не просто не требовалось, но даже не приветствовалось. Случилось даже как-то и такое, что написав прекрасное сочинение (что впрочем он делал редко, поскольку и в школу приходил не часто), он столкнулся с решительным непониманием со стороны учителей и даже был обвинён ими же в банальном плагиате, так как по выражению опять же учителей: «такое написать школьник не может, таких мыслей никак не может быть в голове простого старшеклассника».

Но так и дело было в том, что он никогда не был «простым» школьником, а был скорее личностью рано сформировавшейся, хотя и не в полной мере. Это особенно проявлялось уже в последующие годы, поскольку Н. начал прожигать своё время впустую за кальяном или в непрерывных встречах с серьёзными, деловыми, но по сути своей несущественными людьми. По крайней мере, именно такое мнение всё с большей уверенностью укреплялось в сознании Вербы, когда тот видел, на что тратит свою жизнь его друг. Впрочем, сам Верба проводил свои дни в не меньшей праздности, хотя и не хотел признавать этого.

Под «не в полной мере» же стоит понимать в первую очередь ту черту характера Н., из-за которой он как-то потерялся в последнее время в желаниях своих и никак не мог сформулировать, для чего же живёт и чем хочет заниматься в жизни. Он представлял себя в будущем успешным предпринимателем, человеком с крупным финансовым состоянием, но даже для достижения и этих целей не прилагал явных усилий, просто продолжая пользоваться родительской финансовой поддержкой без угрызения совести. Именно так, во всяком случае, Верба представлял для себя положение друга. Вербе не хотелось, чтобы такой потенциал, как у Н. сошёл на нет, поэтому он часто переживал за друга. Сам же Верба, при всём своём сопереживании, не стремился ни к каким целям вообще и не ставил перед собой никаких задач.

Впрочем, Верба никогда не сомневался в прекрасном и плодотворном будущем своего друга, а потому и беспокойства его никогда не переходили в настоящую панику или сильный страх за Н.

Н. также был весьма артистичен, что проявлялось как в формах его юмора, порой неприкрыто пошлого, но всё же зачастую тонкого, так и в живом общении. Его артистичность, соответственно, проявлялась и на сцене, поскольку Н. посещал театральную студию и несомненно имел склонность к театральной деятельности. Он периодически выступал в разнообразных театральных постановках, организуемых его студией.

Потому-то Вербе столь неприкрыто и нравилось, как Н. рассказывает Черного человека. Ведь только благодаря Н. он познакомился с этой поэмой, да и понять её смог только после представления друга. Обычно Верба стихи не воспринимал, его сознание как-то никак не одолевало стихотворную форму, из-за чего была не ясна суть стиха и основная идея поэта. Н. же умел сам прочувствовать, осознать и затем так рассказать, что и Вербе наконец открывался главный смысл. Уже было сказано, что Н. обладал прекрасным умением поддержать любой разговор, замечались за ним и ораторские способности. Основной же заслугой Н. в декламации стихов было умение расставить акценты, выделить суть, не потеряв при этом и формы.

Н., не дожидаясь повторного приглашения к прочтению, начал с придыханием и чуть понизив голос, почти шепотом, декламировать:

– Сергей Есенин, «Черный человек».

Друг мой, друг мой,

Я очень и очень болен,

Сам не знаю, откуда взялась эта боль.

У Вербы с первых же строк захватило дыхание, так на него они действовали. Он тоже полушёпотом вторил другу, не решаясь вслух, потому что понимал, что вовсе не то у него получается. Н. продолжал таинственно и мистически притягательно.

– То ли ветер свистит

Над пустым и безлюдным полем,

То ль, как рощу в сентябрь,

Осыпает мозги алкоголь.

В голове Вербы слово «алкоголь» приобрело какой-то множественный характер, будто эхом прозвучало ещё и ещё: «алкоголь, алкоголь, алкоголь» …

– Голова моя машет ушами,

Как крыльями птица.

Ей на шее ноги

Маячить больше невмочь.

Тут Верба не утерпел и начал опережать друга, как бы призывая:

– Черный человек,

Черный, черный,

Черный человек

«Чёрный Человек!», – в азарте прогремел Верба, хотя Н. и не раскрывал ещё эмоций, и не так это надо было понимать.

– На кровать ко мне садится,

Черный человек

Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек

Водит пальцем по мерзкой книге

И, гнусавя надо мной,

Как над усопшим монах,

Читает мне жизнь

Какого-то прохвоста и забулдыги,