Экономические мероприятия Юстиниана сводились в основном к полному и жесткому контролю со стороны государства за деятельностью любого производителя или торговца. Немалые выгоды приносила и государственная монополия на производство ряда товаров.
Однако налогами, пошлинами и монополиями способы извлечения доходов не ограничивались. Для извлечения средств император присваивал наследства богатых людей, использовал порочную практику возведения на состоятельных людей ложных обвинений, влекших за собой конфискацию, — если, конечно, верить Прокопию: «Когда он так без околичностей истратил общественное богатство, он обратил свои взоры на подданных и немедленно отнял у большинства из них имущество, грабя и притесняя их безо всякой причины, предъявляя обвинения тем, кто в Виза´нтии и в любом ином городе слыли людьми состоятельными, хотя никакой вины за ними не было. Одних он обвинил в многобожии, других в неверном исповедании христианской веры, иных — за мужеложство, других — за связь со святыми девами или за какие-либо иные запретные сожительства, иных — за побуждение к мятежу или за склонность к фракции прасинов, или за оскорбление его самого, или предъявив обвинение в преступлении, носящем какое-либо иное название. Либо он самочинно оказывался наследником умерших или, случалось, и здравствующих, якобы усыновленный ими… Позднее он придумал и нечто другое, превосходящее все, о чем мы слышали… отыскав лиц, нанимающихся за плату, назначил их на должности, наказав им за жалованье, которое они получали, отдавать ему все, что они награбят. Те же, получая жалованье, совершенно безбоязненно обирали и тащили все со всей земли, и ходил кругами произвол наймитов, под личиной должности грабящих подданных. Итак, этот василевс со всей тщательностью, присущей ему, все время подбирал для этих дел поистине негоднейших из всех людей, всегда преуспевая в выслеживании таких злобных созданий, какие ему и требовались. Конечно, когда он назначал на должность тех первых мерзавцев, и злоупотребление властью явило на свет их [прирожденную] подлость, мы воистину удивлялись тому, как человеческая природа смогла вместить в себя столько зла. Когда же те, что со временем сменили их на должностях, сумели намного превзойти их, люди изумленно спрашивали друг друга, каким образом те, которые раньше слыли негоднейшими, теперь уступили своим преемникам до такой степени, что ныне казались по своему образу действия людьми прекрасными и добропорядочными. В свою очередь, третьи превосходили вторых разного рода пороками, за ними другие, с их новшествами в преступлении, явились причиной того, что их предшественники начинали слыть честными людьми. Поскольку это зло росло и росло, всем людям довелось узнать на деле, что испорченность человеческой природы не знает предела, но, вскормленная знанием об уже совершенном и побуждаемая дерзостью, которую вдохновляет полная вседозволенность к тому, чтобы причинять вред тем, кто попал к ней в руки, она неизменно достигает таких границ, судить о которых способно воображение лишь оказавшихся ее жертвой»
[290]. Вполне вероятно, что Юстиниан, безусловно ставя интересы государства выше интересов частного лица и рассматривая себя как олицетворение государства, просто возвращал себе то имущество, которым это государство когда-то одарило того или иного сенатора: ведь основным источником богатств служилой аристократии Константинополя была как раз государственная служба[291]. Находясь на ней, сколачивали себе баснословные состояния вчерашние щитоносцы или скромные писцы канцелярий. Они приобретали роскошные дома и даже целые кварталы в городах, поместья вне городов, мастерские, сады, посуду из золота и серебра, ложа из слоновой кости, шелка и т. п.Нельзя сказать, что император не пытался бороться с коррупцией. Пытался, причем, в отличие от предшественников, делал это системно, особенно в первые годы власти. Так, согласно выкладкам российского исследователя В. А. Серова
[292], количество конституций по данному вопросу нарастало: с двух в 528 г. до одиннадцати в 530-м. Затем — резкий спад. Исследователь также замечает, что «важной особенностью антикоррупционной политики Юстиниана были, впрочем, не сами многочисленные запреты и многообразные угрозы… а использование при этом риторических оборотов, которые в совокупности могли бы составить соответствующий раздел государственной теории» — то есть призывы императора к судьям судить по закону, чиновникам — работать бескорыстно, сентенции о несправедливости обогащения лиц, которые должны служить общественному благу.Поскольку управлять коррупцией не удается даже гению, методы Юстиниана, вне зависимости от его целей, привели к образованию своего рода «вертикали растления». Легко представить, какие злоупотребления начались в византийском обществе и какие средства были расхищены при реализации мегапроектов Юстиниана!
Но гражданам всех сословий оставалось лишь нести на собственных плечах тяжкое бремя налогов. По этому поводу сам автократор откровенно высказывался в одной из новелл: «Первая обязанность подданных и лучшее имеющееся у них средство благодарения императора за попечительность — уплачивать с безусловным самоотвержением общественные подати полностью»
[293].
