Южная роза

— Вид у тебя вполне даже аристократичный, — улыбнулся Винсент, — и я тебя понимаю, но… так нельзя. Ещё раз говорю тебе — это юг. Здесь так не принято. Никто даже говорить с тобой не станет, если ты начнешь пренебрегать приличиями и церемониями. А Таливерда даже не взглянет на тебя. Он герцог, его древний род стоит по правую руку от трона, а когда короля нет в поле зрения, то считай, что Антонио — сам король. Даже чтобы подойти к нему и представиться нам надо будет заручиться поддержкой синьора Дамазо с одной стороны и синьоры Арджилли с другой. И когда каждый из них подтвердит твою благонадежность, только тогда Таливерда уделит тебе внимание.

Форстер пожал плечами и спросил с сомнением:

— Столько усилий ради того, чтобы просто выслушать меня?

— Именно! И даже хорошо, что свадьба будет продолжаться три дня, этого времени хватит на всё. Уж поверь, здесь о делах дозволяется говорить лишь после обсуждения погоды, здоровья всех родственников, всех свадеб и похорон, и только после первых десяти танцев, иначе дамам будет уделено слишком мало внимания. А дамы — это авангард южных традиций. Понравишься южным женщинам — считай половину лестницы в Торговую палату ты уже прошел.

— Нравиться женщинам не так уж и трудно, Винс. Если это всё, что от меня требуется, то я взнуздаю себя и буду шаркать ножкой столько сколько нужно, — мрачно ответил Форстер.

— А вот тут я бы тебя поправил. Нравиться женщинам-южанкам невероятно трудно. Особенно с таким вот трагичным лицом, как у тебя. И мой тебе первый совет — никаких трагедий, — сказал Винсент серьёзным тоном, — при дамах не говори ничего мрачного, серьёзного или того, над чем надо думать. Никакой политики. Никаких проблем. Только милые любезности. Ты ведь можешь?

Форстер бросил на друга короткий взгляд, и постучав костяшками пальцев по ручке трости, ответил с усмешкой:

— Никаких трагедий не будет. Обещаю.

Коляска прокатила по подъездной аллее и остановилась у входного портика, украшенного гирляндами белых роз. Две шеренги ливрейных слуг, скрипачи, красные ковры на гранитных ступенях и хрустальные бокалы с игристым вином встречали прибывающих гостей. Винсент выбрался из коляски первым, одернул фрак, поправил галстук, и протянул распорядителю карточку со словами:

— Господин Форстер со мной.

Они прихватили по бокалу вина, и пройдя сквозь ряды мраморных колонн и крытую галерею, вышли в чудесный террасный парк. Среди белых шатров и пергол увитых виноградом уже сновали слуги, и надушенные гости дефилировали по тенистым аллеям вдоль пруда.

— Неплохо живет его светлость герцог Таливерда, — произнёс Форстер окидывая взглядом прекрасный дворец в центре парка.

— О, да! И, вот тебе второй совет. Помни, то, что здесь — это большая честь. В том смысле, что у тебя это должно быть на лице написано. Кстати, вон и синьора Грация Арджилли. С неё мы, пожалуй, и начнём, — произнес Винсент, указывая на одну из пожилых дам в лиловом шелке, — она первая, кому ты должен понравиться безоговорочно.

— Мог бы и предупредить заранее, что «грации» больше трехсот лет. И какая польза от знакомства с этой старушкой? — усмехнулся Форстер.

— Она бари. Из рода самого короля, — тихо ответил Винсент. — Её слова для Таливерда достаточно, чтобы он стал смотреть на тебя, как на человека своего круга. А слова Дамазо достаточно, чтобы видеть в тебе делового партнера. А моего слова — чтобы подтвердить, что мундир королевского офицера ты носил с достоинством и честью, а разжаловали тебя за сущую ерунду. На этом треугольнике и будет держаться фундамент твоей репутации.

— Не понимаю почему для южан так важно бари ты или нет? Где логика, мой друг? — спросил Форстер, отдавая бокал слуге. — Если титул и деньги наследуются только по мужской линии, то какая разница? Почему так важно принадлежать к бари?

— Чистота крови мой друг, превыше всего. Древняя кровь иной раз ценнее титула и денег. А она наследуется только по женской линии от самых первых семей населивших Баркирру. Иногда этого достаточно, чтобы открыть любую дверь.

— Хм. Ну и как мне завоевать сердце этой суровой старушки? — спросил Форстер, внимательно разглядывая Грацию Арджилли.

— Удиви её чем-нибудь. Она это любит. И, кстати, не вздумай назвать её старушкой, — Винсент принялся мягко наставлять друга, — если она сама говорит о себе, что слишком стара, то это не значит, что такое позволительно другим. Синьора Арджилли очень образована и умна. У неё столько негласной власти здесь, что если захочет, она может утопить и возвысить любого, всего-то, парой фраз. Но она очень любит играть в милую забывчивую старую синьору. И, самое главное — считай, что это третий совет, ни при ней, ни при ком другом не вздумай обсуждать Восстание Зеленых плащей! И если кто-то будет говорить об этом или спрашивать твоё мнение — нет у тебя мнения на этот счет, ты понял?