Южная роза

— Винс, я же не дурак. И хотя бродить с бокалом вина среди тех, кто вздернул на виселицу моего отца, сжег мой дом и оставил без средств к существованию мать и сестру, это не то, о чём я мечтал, проливая кровь за Его Величество, — сдержанно ответил Форстер, — но поверь, я давно понял, что лучшая месть этим людям — заставить их платить золотом. Так что я буду улыбаться и шаркать ножкой, как и обещал. Не надо меня поучать — я знаю, как надо себя вести.

— Я сказал, что ты не изменился — признаю, я ошибся, — усмехнулся Винсент, — никогда не забуду, как в Бурдасе ты пошел с голыми руками на льва, чтобы меня спасти… Что стало с тем Александром, которого я знал? Ты больше не творишь безумств? Держишь язык за зубами, носишь тройку и стал фермером?

Форстер посмотрел на друга, и на краткое мгновенье синие глаза его блеснули недобро, но он лишь неопределенно пожал плечами и ответил спокойно, разглядывая группу женщин, окружавших синьору Арджилли:

— Это в прошлом, Винс.

Безумства простительны свободным людям. Тем, кому нечего терять. А я теперь связан обязательствами, как цепями, — сквозь безразличие в его голосе проскользнула горечь, — и хоть я всеми фибрами моей души ненавижу собравшихся здесь сторонников метрополии, но я смогу добиться того, что мне нужно — я заставлю их меня полюбить. И в итоге — платить золотом.

Синьор Грассо посмотрел на друга, на складку, что залегла у того меж бровей и подумал — ничего у них не получится. Ненависть, что тлеет в душе этого человека, всё ещё очень сильна, а гордость и упрямство, которыми всегда обладал Форстер, не дадут ему быть гибким. Не сможет он врасти в местное общество так, чтобы это общество не заметило в нём глубоко скрытого презрения.

Ведь северяне должны знать своё место и гордость для них — непозволительная роскошь. А Форстер не из тех, кому можно спокойно указывать на это место, и ждать, что он станет приносить в зубах домашние туфли и газету.

— Послушай, Алекс, они никогда тебя не полюбят, — ответил Винсент тихо, покачав головой, — они не будут считать тебя ровней. Для них ты только дерзкий выскочка с севера. Пусть и состоятельный, но второй сорт. Поэтому запомни, и этой мой четвертый совет, главное, они должны видеть твою покорность. Ты же хочешь войти в Торговую палату? Хочешь стать поставщиком для нужд армии? Думай лишь об этом. И о том, что это возможно только через синьора Таливерда. А для этого ты должен впечатлить его дочь, зятя, жену, его любовницу, болонку его любовницы и даже кучера его любовницы. А ещё синьору Арджилли и синьора Домазо, и их болонок и кучеров. Так что достань из сундука свои манеры. Я помню, что они у тебя были… когда-то. С тебя десять танцев, пунш для дам, игра в шарады, безупречная вежливость и традиционные комплименты. А ещё — глухота и слепота к насмешкам, которые будут за твоей спиной, а они обязательно будут! Тебе и не нужна их любовь, мой друг. Тебе нужна лишь бумага. Ты сказал — всё решают деньги, и это так. Просто терпи их презрение молча и всё получится.

— А тебе бы пошла лиловая ряса и кадило, — усмехнулся Форстер, — ты просто рожден наставлять заблудшие души на путь истинный. Ладно. «Обещаю, святой отец, я буду смиренно следовать всем заповедям. Аминь!»

Винсент пропустил его сарказм мимо ушей.

— И, кстати, ещё совет — побольше танцуй с дурнушками. Поверь, это зачтется в копилку твоей репутации золотыми ливрами.

— Может, мне ещё надеть рубище, и пройти босиком за невестой до самого храма, приволакивая ногу? Так я буду достаточно убог? — не унимался Форстер. — Ты отказываешь мне даже в такой малости — потанцевать с красивыми южанками? А я-то надеялся… Кстати, я вижу возле нашей старушки-покровительницы весьма недурную особу. Та, в голубом платье, кто она?

— Это синьорина Габриэль Миранди. Но я имел ввиду как раз обратный случай. В сторону этой девушки ты можешь даже не смотреть.

— И почему же? Она ведь не замужем?

— Нет.

— Помолвлена?

— Нет.

— Такая красивая девушка не замужем и не помолвлена? — спросил Форстер, не сводя глаз с группы женщин. — С ней что-то не так?

— С ней всё не так, — развел руками синьор Грассо.

— А именно?

— Она умна, у неё нет ни ливра за душой, самый острый язык на всем Побережье, и если ты ей не по нраву, вряд ли тебе удастся выдержать рядом с ней хоть половину ужина, — ответил Винсент с улыбкой.

— Вопиющие недостатки, согласен, — усмехнулся Форстер, — а достоинства у неё есть?

— У неё самый красивый розовый сад на всём Побережье. Но это сомнительное достоинство, лучше обрати внимание на её кузину — Франческу Корсини. Та, что слева, в зелёном платье. Она тоже весьма недурна.