Ив Сен-Лоран

Как ты счастлив!Тебе ничего не нужно.У тебя есть все! Богатство,Красота, юность.Как хорошо, что это так.Но от этой жизниТы уже устал.Она больше тебя не радует!

Он знал, что высшее общество живет в тех хороших кварталах, которые были на зеленых карточках «Монополии». У этого общества по-прежнему был вкус к наречиям (для них художник может быть «чудовищно одарен»), вкус к природе (остров Сен-Луи для них «потрясающе живописен») и тяга к живописи. Там уродливые женщины чаще всего довольно интересны, а наиболее красивые обладали особым даром заставлять гостей забыть, что они выросли не в тех частных особняках, где их принимали. Но почему никто и никогда не произносил дворянскую частицу «де»? Почему принято было говорить «семья Ноай», «семья Ларошфуко»? Настоящий парижанин сразу же распознает своего. Ив знал распорядок дня элегантных семей с правого берега Сены: в одиннадцать утра — прогулка в Булонском лесу в бобровом полушубке; в пять часов — встреча в отеле «Ритц»; в шесть — вернисаж в галерее Шарпантье; в восемь — спектакль в театре Елисейских Полей.

Его честолюбие начертило план судьбы, который он придумал себе наподобие романа. У него был тонкий и ровный почерк, слова аккуратно ложились на линиях, прочерченных черным карандашом.

Светская жизнь! Светская жизнь!Надо тебе к ней привыкнуть.Без светской жизни не сможешь жить,Она важна, поверь.Ведь не только женщиныДолжны занимать местоВ твоей большой душе.

А еще первые танцевальные вечера!Первая победа на любовном фронте!А спектакли?Завтра вечер в Гранд-опера!В понедельник — экзотическая вечеринка у Порфирио Рубиросы[65].Во вторник — высшее общество Парижа обедает в ресторане Maxim’s.В среду — коктейль для La Belle que voilà[66],

В четверг — гала-концерт в Союзе артистов.В пятницу ты приглашен к Анне де Бурбон-Пармской[67],В субботу — костюмированный бал на тему:«Басни Лафонтена». МаскиВыполнены Антонио. Воскресенье:Ты спишь. Достаточно всего было за неделю.

На другом берегу Сены парижане были больше похожи на хамелеонов: то они на грани большого заработка, то на грани нищеты, между любовью и самоубийством. Они получали свою корреспонденцию по адресу отеля, ужинали в городских ресторанах, вечеринки закатывали в кафе. Богачи одевались бедняками, а бедняки — подобно принцам. Каноны красоты здесь были жестче и мрачнее. Писатели, которые печатались в журнале NRF, театральные деятели, студенты, старые члены Французской академии, женщины-музы с резкими чертами лица — вот кто держал оборону цитадели левого берега Сены.

Жизнь художника привлекала Ива как тема для своих набросков и текстов, где он рассказывал о «бродячем и вольном лучике, спал под мостом у реки или же где получалось». И тон, и стиль далее меняется: «Он бросается в воду, и приезжают пожарные». Еще в Оране подросток думал о парижском сплине:

А Сена течет своей дорогой

И проходит под мостом Сен-Мишель,Откуда далеко видныАрхангел и демон, и разлив реки,А перед ними проходят они: старая фабрикантша ангелов,И несчастный бойскаут, и грустный толстяк,У которого мизерные сбережения.

Ив всем сердцем тянулся к богеме и уже знал, как влекут «старые ящики букинистов». Он рисовал фонари, холодные набережные и уличных мальчишек в рваных штанах и тельняшках. У них были такие красивые руки и ноги, что казались танцорами, переодетыми в клошаров, и, кстати, один из них в маске. Он танцует рядом с красавицей с бледным лицом. Значит, он и есть то «веселое солнце», которое «запускает свою большую горячую руку в декольте ночи».

Одно за другим видения накладывались друг на друга, точно одно стекло на другое, и взгляд затуманивался. Он много читал, много размышлял. Простой в обхождении, но довольно уверенный в себе, Ив прятал себя за поведением персонажа романа «Большой Мольн»[68], мучаясь от поедающего честолюбия. В стройном силуэте этого мечтателя жил сильный характер.