Ив Сен-Лоран

В Париже, где создатели моды множили цитаты — от комбинезонов Эрика Берже до андрогинных брюк Изабель Маран[964], Ив Сен-Лоран — самый модный миф времени. Для журнала Dutch Жан-Батист Мондино фотографировал культуристов в дизайнерских купальниках марки

Saint Laurent, а Марио Тестино[965] — «смесь от Ива» с манекенами, затянутыми в ремни, шнурки, и с галстуком-шарфом поверх шифоновой блузки. Стивен Кляйн снимал платье «Лаланн» на манекенщице с выкрашенным в красный цвет лицом, из серии «провокаций от Ива». Но мэтр снова разыгрывал конфиденциальность: в октябре 1997 года его коллекция «Капсула» была представлена в салонах по адресу: авеню Марсо, 5. Он демонстрировал тонкие силуэты своих моделей, среди шелковых тростников дефилировали модели в мягких брюках, словно возникших из рая 1930-х годов, точно одежда для весенних курортов. Строгий внешний вид этих дневных цветков скрывал тайну, что кутюрье не высказывал вслух. Череда моделей из темно-синего крепа; брюки-клеш, достойные элегантности Жака Анри Лартига[966]

; плиссированное платье «Мэрилин» — дефиле проходило на одном дыхании. Но эта утонченность без излишеств должна была противостоять человеческой и экономической реальности, которая становилась все сложнее. «На данный момент меня пугает не коллекция, — признавался Ив Сен-Лоран, — а я сам. Я чувствую себя в опасности». Он доверительно говорил: «Мода мне непонятна. Мое воображение выходит за рамки нормального и увлекает туда, куда я бы не хотел двигаться»[967]. В своих редких интервью он объяснял, что все «серо и грустно» и он хочет жить в Марракеше. Все забыть, чтобы вернуться? Мода, которая становилась для него все более и более чуждой, разве это не главный «неизлечимый вирус» в его жизни.

Ситуация становилась удушающей. «Наблюдение за самим собой вызывает у вас головокружение, но именно благодаря этому головокружению мы достигаем равновесия»[968]. Ив Се-Лоран писал свои афоризмы и публиковал их в журнале

Madame Figaro. Он говорил, что не может выходить из дома, утверждал, что боится внешнего мира, улицы, толпы. Пьер Берже принял решение: будучи приглашенным на дефиле Guy Laroche в октябре 1997 года, он выбрал наследника для Ива Сен-Лорана. Им стал Альбер Эльбаз[969]

, тридцатипятилетний израильтянин, перебежчик от Джеффри Бина[970] из Нью-Йорка. Выбранный по соображениям маркетинга Ральфом Толедано[971], он сумел менее чем за два года придать блеск марке Guy Laroche, бренду с забытой историей. Стиль Альбера Эльбаза контрастировал с политически корректной сдержанностью, принятой на данный момент. Родился модельер в Касабланке, вырос в Тель-Авиве, приехал в Нью-Йорк с восемью сотнями долларов в кармане, склонный к ипохондрии, верный разноцветным мальчишеским рубашкам. Он немедленно получил в модном Доме кличку Колюш[972], а американская пресса с особой нежностью окрестила его «Вуди Алленом» моды. «Когда кто-то говорит мне, что ему не нравится мое платье, я сразу думаю, что этот человек не любит меня лично», — говорил он.