ИВ. Тетралогия (СИ)

— Подожди, Базиль! — вдруг, не выдержав, перебил его Марлок. — Не торопись принимать решение. Пьер ведь и мой друг, и я прошу тебя за него, готов поручиться, что он не предатель! Мы ведь его целый год знаем. Он уже третий раз в плену. И уже проходил это испытание, и смог тогда все выдержать. Но мы не знаем, что на этот раз мог придумать эта мразь Леонард. Может быть, хотя бы в виде исключения дать ему еще один шанс? — торопливо закончил холодный с виду вампир.

После этой отчаянной апелляции вся группа устремила глаза на предводителя. Похоже, что остальные готовы поддержать просьбу Марлока, однако Базиль непреклонно покачал головой:

— Нет, — с каменным лицом отрезал он, рассеивая все иллюзии. — Исключений быть не может ни для кого. Не будет их сделано ни для тебя, Марлок, ни для меня, если кто-то из нас окажется на месте Пьера. Наказание здесь только одно — смерть. Это не жестокость, а необходимость, и вы не хуже меня это знаете. Базиль повернулся к приговоренному: — Есть ли у тебя предсмертное желание или просьба?

— Глотнуть бы сейчас чего покрепче, — со смутной надеждой поднял взгляд на своего бывшего друга Пьер.

— Марлок, выдай ему из моих запасов, — кивнул главарь.

Через несколько минут осужденный, торопливо приложив большую бутыль к губам, сделал несколько жадных глотков.

— Не поминайте лихом! — отсалютовал Пьер бутылкой группе и продолжил вливать коньяк в рот. Что же, сильно истощенный и обезвоженный, он должен быстро захмелеть, возможно, так умирать будет немного легче.

Марлок, ранее казавшийся таким выдержанным и невозмутимым, даже жестоким и бесстрастным, выглядел совершенно подавленным и удрученным. Подойдя к другу, он за всех попрощался с ним.

— До встречи, приятель. В раю, в аду или в чистилище, но мы обязательно увидимся, ведь когда-нибудь и я окажусь на том свете, вечная жизнь вампира оказалась всего лишь иллюзией.

Базиль не стал затягивать скорбную процедуру. Короткое резкое движение, и через мгновение в руках палача уже судорожно сжалось в последний раз окровавленное сердце его бывшего друга.

Без лишних церемоний он приказал Парису и Лансу сбросить труп в канализацию, а остальным заниматься своими делами. Да уж, не все обязанности главаря на поверку оказались приятными. Произошедшее только что событие произвело на меня довольно сильное впечатление, с каждым днем я убеждался, что очень ошибался, полагая, что мое приключение окажется лишь увеселительной познавательной экскурсией.

Так же, как и появились, все разошлись в тягостном молчании. Некоторые, как и я, присутствовали при подобном впервые. Ланс едва не трясся, словно от шока, у девушек на глазах блестели слезы.

Мне нужно было обдумать это происшествие. Смерть Пьера, которого до казни я видел лишь однажды, и меня не оставила равнодушным. Впервые на моих глазах погиб тот, кто, как и я, мог жить вечно. Сообщество поставило призрачную опасность для коллектива выше ценности существования одного из своих членов.

Здесь словно пародия на человеческое правосудие, и адвокат обвиняемому не полагался. Да и сам способ убийства — вырванное сердце — перестал быть для меня метафорой. При всей трагичности, это показалось мне даже красивым. Здесь не требовалось ни кола, ни гильотины или меча, только рука вампира. Пожалуй, если мне когда-нибудь придется лишать жизни своего собрата, я выбрал бы именно этот способ. Вот только кровь из пробитой груди, запачкавшая все вокруг, мешала драматической эстетике этой казни.

Получается, что эта «игра в войну» совсем не развлечение, как могло показаться с первого взгляда. Похоже, именно подобные тренировки мужества и силы воли позволяли на начальном этапе отсеять из новичков наиболее слабых духом и тех, кто в будущем потенциально мог создавать проблемы сообществу. Тем не менее, все это казалось мне каким-то диким, средневековым, что ли. «Смерть — это слишком суровый приговор», — размышлял я.

Понятно, предателей никто не любит — ни свои, ни чужие, и смерть для них — заслуженная кара. Но ведь дело, наверное, не только в этом. Я уверен, что подобный закон придумал не Базиль, наверняка, он давно уже действует в катакомбах. Кажется, именно об этом и говорил Оливер, повествуя о роли Эйдриана Толе в установлении существующих здесь порядков. Конечно, это важно, чтобы мы могли во всем положиться друг на друга. Но хотя, как юрист, я поддерживал равенство перед законом, и все же подобная безапелляционность Базиля мне претила. И так ли хороши эти законы, если свои же вынуждены убивать своих, словно пауки в банке?

Глава 04