Иван Безуглов

- В одну ночь я лишился всего, - кивнул Иван. - Любимого отца бросили в застенок, у нас отобрали квартиру и поселили нас с матерью в комнату в коммуналке. И хотя сталинские времена давно кончились, подлые большевики так люто ненавидели любого, кто посягал на их экономическую власть, что решили погубить отца.  Я говорил тебе, что он умер от разрыва сердца в сырой тюремной камере, окруженный уголовным сбродом.  Не помогла даже петиция, подписанная двумя тысячами рабочих его завода. Между прочим, в прошлом году у ворот завода отцу поставили гранитный памятник на том самом постаменте, где раньше красовался Ленин... А его сын, первый ученик и любимец класса, внезапно получил двойку по социологии, не захотев повторять фальшивые рассуждения нашего учителя-коммуниста, и лишился золотой медали, а затем все шло по тому же сценарию - меня  даже хотели забрать в армию, если б я не поступил вместо университета в захудалый институт, дававший куда меньше возможностей для карьеры...

- Но что же случилось с твоей первой любовью, Иван? - Таня смотрела с тревогой и нежностью, готовясь услыхать то, о чем давно догадывалась.

- Моя любовь, - голос Ивана срывался, - едва услыхав о моей беде, ушла к моему сопернику, а когда я попытался вызвать ее на разговор, гордо сказала, что бросила меня не из-за отца, а всего лишь по зову своего девичьего сердца... непостоянного, как сердце любой женщины. А мой соперник, напомаженный хлыщ из комсомольских работников, был внуком министра культуры... и следующей зимой блестящая первокурсница киноинститута Анна Шахматова уже снималась в одной из своих лучших ролей...

- Так вот какой ценой она достигла высот карьеры, - задумчиво сказала Таня. В голосе ее не было презрения - только глубокое сочувствие к кинозвезде, пошедшей на предательство своей любви.

- Не совсем, - возразил Иван. - Анна чрезвычайно талантлива. И недаром она теперь просит меня вернуться - видимо, тот грех до сих пор тяготеет над ее совестью... Ведь я тогда был близок к самоубийству, и смог успокоиться, лишь решив, что женской любви не существует... что любят не мужчину, а лишь его деньги и его положение в обществе... Вот две причины, Таня, по которым я был холоден с тобой, по которым я так упорно бежал твоей любви и не отвечал на нее.

- А теперь?

Вместо ответа Иван заключил Таню в объятия и крепко поцеловал в полураскрытые губы, орошенные водяной пылью. Оба они от небывалого счастья закрыли глаза и позабыли об окружающем мире. Вот почему они так и не заметили Анну, смерившую целующуюся парочку озлобленным взглядом, и тут же отошедшую в сторону.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Волшебное путешествие за океан близилось к концу.

Серебристый лайнер с синими буквами КЛМ на борту уже погрузился в густой молочный туман московского неба, и лица наших путешественников отражали самые противоречивые чувства, как у всякого русского, возвращающегося на родину. Известно, что сытая и благополучная заграница манит его лишь до известной поры, покуда не наступает пора по зову сердца снова обнять родные березы. И все же, возвращаясь в отечество, русскому человеку не избежать привкуса боли и обиды за свою несчастную державу, которая, выбиваясь из сил, никак не может обеспечить благополучной жизни своим гражданам, расстроенная то внешним врагом, то внутренней смутой.  Картины пустых отечественных прилавков встают у него перед глазами, перемежаясь подобием мгновенных фотоснимков с прилавков западных магазинов. Колдобины и ухабы российских дорог, бестолковщина, очереди, очереди и еще раз очереди, и знаменитая русская сердечность, при условии, что вас не отделяет от соотечественника барьер или стойка официального учреждения, ибо руский человек, получивший в руки хотя бы малую власть над другими, склонен мгновенно забывать идеалы православия, самодержавия и даже народности, превращаясь в сущее животное, облаченное в полагающуюся ему по должности форменную одежду.

В последний раз улыбчивые стюардессы подали перекусить, и Таня машинально положила в сумочку пакетик масла, упаковку французского сыра и аппетитное румяное яблоко.  Эти крошечные сувениры она собиралась отдать соседям по лестничной клетке, небогатой семье с тремя детьми.  То же самое сделали и Света с Федором.

- Ничего, - усмехнулся заметивший это Иван, - мы еще вытащим Россию из трясины, мы добьемся того, что она снова встанет в первые ряды мировых держав...