Иван Грозный. Двойной портрет

Передовой отряд князя Трубецкого, при своем первом натиске, дошел до Крейцбурга на Двине. Следом за ним сам царь берет один замок за другим — Мариенгаузен, Люцин, Режицу, причем немецкие наемники переходят на службу к Москве. Далее были взяты Крейцбург, Зесвеген, Кокенгаузен, отпавший Венден, где отчаявшиеся защитники сами взорвали себя на воздух, Ронебург. Все эти крепости сдавались без сопротивления.

Только под Кокенгаузеном Радзивил с небольшим отрядом кавалерии пытался дать отпор, Хоткевич держал свой четырехтысячный корпус вне Лифляндии, не решаясь встретиться с 30-тысячным царским войском. К концу 1577 года сдалась Ивану IV вся Лифляндия, кроме Риги, Трейдена, Динамюнде. В письме, отправленном Курбскому из Вольмара, Грозный называет себя наследственным владетелем лифляндской земли немецкой речи. Международное положение Москвы тоже не оставляло желать ничего лучшего: в 1578 году Иван IV заключил соглашение с Крымом, императором и Данией; последняя признала за царем Лифляндию, а также право на будущее приобретение Курляндии.

Правда, в торжестве Грозного чувствовалась непрочность. Свои последние победы он выиграл на бессилии противников, особенно Польши, совершенно расстроенной продолжительным отсутствием короля. Между тем Московское государство дошло до последней степени истощения. У него, как показали ближайшие события, едва хватало сил для обороны собственной территории; несмотря на все успехи в Лифляндии, царь не решился идти за Двину на покорение Курляндии. Не успел он удалиться в Александрову слободу и распустить свое войско, как поляки, осмелев, вернулись в Лифляндию и стали брать назад одну крепость за другой.

2

В Германии следили за ходом Ливонской войны с величайшим вниманием. На Регенсбургском рейхстаге, заседавшем с июля по октябрь 1576 года, московский вопрос — вопрос о том, искать ли страшному завоевателю противовеса или вступить с ним в соглашение — был предметом самых оживленных прений. Здесь впервые появляется план контрагрессии, направленной на Московскую державу; его развивает пфальцграф Георг Ганс, ярый враг Москвы, еще в 1570 году предлагавший организовать германский флот на Балтийском море для разгрома русской морской торговли. Скоро после Регенсбургского рейхстага пфальцграф сближается со Штаденом и знакомится с его проектом завоевания Московии с севера. В 1578 году Штаден лично представляет свой проект императору Рудольфу II. Этот проект интересен и сам по себе, и по своему значению для оценки того положения, в котором находилась Московская держава после двадцати лет неотступной, изнурительной поглощавшей все ее силы войны за Ливонию.

Проект Штадена является лишним доказательством глубоких политико-географических наблюдений и богатейшей фантазии беспутного авантюриста; ирония судьбы захотела, чтобы глава призрачной «священной» империи, к которому обратился изобретатель первой немецкой колониальной экспедиции, был мечтателем, бесхарактерным ленивцем, потонувшим в астрологических бреднях. Как возникла идея нападения на Московскую державу с севера?

В первой половине XVI века у Москвы было три фронта: восточный, южный и западный. Иван IV блистательно разрешил восточную проблему; на юге он в течение всего царствования ограничивался обороной; на западе повел энергичное нападение, расширил и углубил фронт. Штаден придумал для отвлечения завоевателя от Ливонии создать ему новый фронт на севере, нанести московскому правителю удар с такого фланга, где тот совсем не ждал нападения. В пользу проекта приводятся два главных мотива: один состоит в том, что следует предупредить крымского хана, который, по словам Штадена, собирался в самый короткий срок покорить ослабленную Ливонской войной Московскую державу, другой — в том, что Московия наиболее уязвима с севера, так как здесь московский правитель не имеет крепостей, не держит гарнизонов и не оберегает приморских гаваней.

О крымской опасности, грозящей Москве, и о соотношении сил на всех фронтах вообще Штаден говорит следующее: «Крымский царь так жаждет захватить Русскую землю, что я не могу ни описать, ни рассказать вашему римско-кесарскому величеству в полной мере. В особенности потому, что турецкий султан (посадил) в Польше королем Стефана Батория, как и его (крымского царя) посадил он в Крыму… Крымский царь… с помощью турецкого султана, который не откажет ему в поддержке, рассчитывает захватить Русскую землю, а великого князя, вместе с его двумя сыновьями, как пленников связанных увести в Крым и добыть великую казну, которая собиралась много сотен лет (курсив мой. — Р. В.). Из нее турецкому султану будет выдана чудовищно большая сумма. А турецкий султан уже отдал приказ пятигорским татарам, которые обычно воевали Литву и Польшу… чтоб с Польшей они держали перемирие и чтобы польскому королю тем легче было напасть на воинских людей великого князя».