Иван Грозный. Царь, отвергнутый царизмом

Поволжские народы в сложнейших исторических условиях, при многовековом внешнем давлении и влиянии, не утратили национального самосознания, языка, внутренней общности, однако не сложили собственной государственности, да и не могли сложить её, находясь между Ордой и Москвой. Но поволжские народы приняли зато участие в складывании, укреплении и развитии большой российской государственности. В конце концов какова задача национальной государственности по отношению к историческим интересам того или иного народа? Она должна прежде всего обеспечить историческое существование народа, позволить ему не затеряться, не раствориться бесследно в потоке мировой истории. А эта задача успешно решалась поволжскими народами только при их вхождении в общероссийский исторический процесс в рамках формирования единого российского государства.

После волжских успехов Ивана IV хан Сибирского ханства Едигей признал себя данником Москвы (в 1571 году хан Кучум перестал выплачивать дань, что стало одной из причин похода в Сибирь Ермака). В 1560-е годы вассальную зависимость от Руси признали черкесские и кабардинские князья.

По случаю присоединения Казани Иван IV в 1555 году начал строительство восьмиглавого Покровского собора на Красной площади, ставшего более известным как собор Василия Блаженного… Василий Блаженный – признанный шедевр архитектуры, но при всём величии замысла его строителей не стоит забывать и о заказчике… Место для храма, его композиционное решение и архитектура никак не могли быть выбраны без участия Ивана IV, и в облике храма Покрова проявился не только гений русского зодчего Постника, но и вкус царя, и дух времени. И какова идея! Многоцветье, многообразие Русской земли, но при этом – соединённое и объединённое в одно гармоничное целое…

В будущем в походах Ермака было присоединено ещё и Сибирское ханство, после чего начнут говорить о «завоевании трёх царств» – Казанского, Астраханского и Сибирского. Однако цивилизационный смысл «завоевания» Россией её Востока был прямо противоположен смыслу былого завоевания Востоком России. Русские походы Бату и Тохтамыша несли Руси смерть, разъединение, запустение и регресс, а казанский, астраханский и сибирский походы Руси несли народам – как русскому, так и «завоёванным», возможность новой общей жизни, развития и прогресса.

В 1564 году по инициативе Ивана и при содействии митрополита Макария первопечатник Иван Фёдоров совместно с Петром Мстиславцем выпустил в Москве первую русскую печатную книгу Апостол. Невежды, подстрекаемые реакционерами из духовенства, сожгли типографию, и тогда царь взял печатное дело под своё покровительство и устроил «печатню» у себя в Александровой слободе. Пожалуй, в этом, на первый взгляд, частном, факте проявился коренной

факт возрастающего интеллектуального одичания русского общества в его народной толще. Домонгольская Киевско-Новгородская Русь была обществом если не поголовной, то массовой грамотности. Грамоту разумели даже смерды. Теперь же даже в русской столице носители нового знания подвергались избиению толпой. Так что во всё ещё не избытой цивилизационной (прежде всего – технологической) отсталости Руси от Запада были виновны не только реакционные верхи, но и массы ванек-манек.

Однако общая государственная линия просвещению чужда не была, что ясно не только из организации царём типографии в Александровой слободе, но и из того, что глава 26-я решений Стоглавого собора постановляла устроить школы «в Москве и по всем градом (городам. – С.К.)», а после собора митрополит Макарий в своих наказах предлагал «установить книжные училища… во городе, и на посаде, и по волостям, и по погостам». Училища, правда, должны были готовить не техников, а священников. Но по тем временам и это было прогрессивным делом – из грамотного всегда проще сделать полезного для государства человека, чем из неграмотного.

Собственно, Апостол увидел свет после смерти митрополита Макария – он скончался в 1563 году. С 1566 года митрополичью кафедру занял энергичный Филипп, происходивший из боярской семьи Колычевых. Иван рано понял, что церковники должны быть отстранены от управления государством. Позднее он писал (в переводе на современный язык): «Нет примеров, чтобы не разорилось царство, управляемое попами». Поэтому царь не был склонен ставить во главе русской церкви кого-то из «иосифлян» с их поползновениями на верховенство в обществе. Филипп Колычев был близок к «нестяжателям», и Грозный надеялся, что новый митрополит – ранее соловецкий игумен, не будет вмешиваться в государственные дела.

Вышло, однако, иначе.