Иван III

«Московская партия» в Новгороде под впечатлением этого массового исхода горожан на суд к великому князю решила предпринять собственные шаги в том же направлении. Московский летописец сообщает: «Тое же зимы, марта, архиепископ Новугородскый Феофил и весь Великый Новгород прислали къ великому князю Ивану Васильевичу и сыну его Ивану послов своих, Назара подвойскаго да Захарию дияка вечного (вечевого. — Н. Б.), бита челом и называти себе их государи; а наперед того, как и земля их стала, того не бывало, никоторого великаго князя государем не называли, но господином» (18, 205).

Предложение новгородцев именовать Ивана III «государем», а не «господином», может показаться пустой формальностью. Однако в системе понятий того времени разница между этими двумя сходными по звучанию словами была столь же существенной, как между словами «отец» и «отчим». За титулом «государь», по существу, скрывалось признание права Ивана распоряжаться в Новгороде по своему усмотрению. Начав свои филологические изыскания с настойчивого требования признать Новгород «вотчиной» московских князей, Иван через несколько лет перешел к их следующему этапу, символом которого стало слово «Государь».

Не знаем, была ли инициатива владыки Феофила добровольной или же он предпринял этот шаг под давлением московских доброхотов. Да и насколько правомерной была эта инициатива вообще? Весьма низкий статус новгородских послов вызывает сомнения относительно их полномочий. В некоторых летописях прямо говорится: «А посылал о том (о «государстве». — Н. Б.)

владыка с бояры и с посадникы, а без Великого Новагорода ведома» (38, 159). Иначе говоря, решение было принято в достаточно узком кругу аристократии и не утверждалось на общегородском вече. Однако Иван III живо ухватился за произнесенное новгородцами слово и воспользовался им как поводом для начала новой акции против Новгорода.

В четверг 24 апреля 1477 года в Новгород отправились московские послы — бояре Федор Давыдович Хромой и Иван Борисович Тучко Морозов и дьяк Василий Долматов. Первый из послов был хорошо известен новгородцам тем, что вместе с князем Холмским командовал московским войском в битве на реке Шелони в 1471 году. Посылая этого человека в Новгород, Иван III прозрачно намекал горожанам на возможные последствия их своеволия. Второй был с Иваном в Новгороде в 1475 году и считался знатоком «новгородского вопроса» (82, 239).

Цель этого посольства московская летопись определяет так: «…покрепити того, какова хотят государьства их отчина их Великий Новгород» (18, 205). Иными словами, послы должны были уяснить обстановку и даже привести весь Новгород к присяге Ивану III как своему «государю».

В воскресенье 18 мая московские послы прибыли в Новгород. Очевидно, их путешествие оказалось долгим из-за весенней распутицы. Кроме того, послов сопровождала большая свита. Разместившись на Городище, они отправились на вечевую площадь, чтобы объявить всему Новгороду о готовности Ивана III стать «государем». Тут же объявлены были и условия, на которых великий князь принимал это предложение: «…и суду его у вас в Великом Новегороде быти, и по всем улицам сидети князя великого тиунам, и Ярославля вам дворище великим князем очистите (Ярославово дворище — площадь в центре Новгорода, на правом берегу Волхова, в XV столетии занятая под торг и место вечевых собраний. Здесь, по преданию, находился двор князя Ярослава Мудрого. — Н. Б.)

ив великых князей суд не bci у пати» (41, 209). (Летописи этого времени иногда говорят о великих князьях во множественном числе. Дело в том, что старший сын Ивана III, Иван Молодой был официально объявлен соправителем своего отца. Однако вся реальная власть оставалась у Ивана III.)

Московские условия, представленные послами как уступка пожеланиям новгородцев, по существу, означали ликвидацию независимости Новгорода и его собственной административно-политической системы. На вечевой площади вместо знаменитой «степени вечной» — помоста, с которого выступали ораторы, — должен был разместиться двор Ивана III.

Вече взорвалось криками протеста. Новгородцы особенно настаивали на том, что послы, пригласившие великого князя на «государство», не имели соответствующих полномочий и, по существу, действовали как самозванцы и провокаторы — «а без Великого Новагорода ведома тую прелесть чинили» (41, 209).