Иван Московский. Первые шаги

В принципе отряд, быстро оказавшийся на виду целиком, был небольшим. Всадников триста – триста пятьдесят, плюс обоз. Но их лошади выглядели намного массивнее тех, какими располагала конница княжича, а доспехи были латными. Во всяком случае, у части этого отряда – у братьев-рыцарей. То есть смять их натиском московской конницы не получилось бы. Скорее напротив. Лоб в лоб они могли достаточно легко стоптать конницу княжича. Хуже того – в Новгороде наверняка находились всадники, отступившие с Шелони. Ну могли находиться…

– Плохая диспозиция, – тихо прошептал себе под нос княжич, но кое-кто из окружения его все равно услышал.

– Что-что? – переспросил Холмский, не знавший слово «диспозиция».

– Я говорю, что у ливонцев плохая диспозиция, – начал выкручиваться Ваня. – Смотри, как неудачно стоят.

– Неудачно? – вновь переспросил Даниил, глянул на поле боя, но ничего такого не заметил. – Почему неудачно? Хорошо вышли. Сейчас построятся и ударят по нам.

– Бери своих и атакуй. Но! – воскликнул Ваня, патетично вскинув руку. – Как сойдетесь на полторы сотни шагов – отворачивай! Заходи вон оттуда, а сворачивай – туда. И по дуге – сюда. Понял?

– Понял.

– Ты понимаешь, что, если не отвернешь, сам погибнешь и конницу мою положишь? – выгнув бровь, поинтересовался княжич.

– Понимаю, – хмуро ответил Холмский.

– Твоя задача – увлечь ливонцев и подставить их под удар. Ясно?

– Ясно.

– Действуй.

И Даниил, пришпорив коня, сорвался с места. Ваня же тем временем самым энергичным образом строил свою пехоту, подтягивал обоз, дабы повозками сформировать искусственное препятствие, и расставлял немногочисленную, убогую, но все же артиллерию.

Пикинеры стали вдвое более глубоким построением. Все-таки им противостояли всадники куда мощнее обычных для Москвы. Из-за чего и стрелки уменьшили ширину фронта, выстроившись в две линии. Так что теперь разом могла стрелять лишь сотня «стволов».

Тем временем Бернхард фон дер Борх хмурил лицо.

– Кто это такие?! Что им здесь надо? – наконец произнес он в полном недоумении.

Бернхард происходил из старинного дворянского рода Вестфалии, где и вырос. А потому оказался смущен до самой крайности. В здешних краях только отдельные участники Ливонской конфедерации носили гербовые накидки. В остальном же это было не принято ни у новгородцев с псковичами, ни у литовцев с поляками, ни у москвичей с татарами. А тут – вон – на всех строевых. В его глазах войско, подошедшее к Новгороду, выглядело так, словно его выставил какой-нибудь богатый барон или граф родной Вестфалии… предварительно навербовав в частном порядке пикинеров в соседней Фландрии. Это было ОЧЕНЬ странно.

– Они атакуют! – воскликнул кто-то рядом, вырывая фон дер Борха из задумчивости. Он присмотрелся к коннице противника и чертыхнулся. Такого порядка не знали даже братья-рыцари. Вон – идут уже на рысях, а строй все одно блюдут.

– К бою! – рявкнул он и опустил забрало своего салада[76]. От его глаз не укрылось то, что нападающие имели куда более убогих лошадей и далеко не латные доспехи. После чего их атака в глазах Бернхарда приобрела формат отчаянно храброй глупости. Но раз они хотят погибнуть таким дурным делом, почему не уважить?

Но почти сразу что-то пошло не так… То ли они наконец-то разглядели, с кем столкнулись, то ли еще что-то, но незадолго до сшибки всадники с золотыми львами взяли и отвернули. Раз, и все. Сразу после того, как затрубил рожок какую-то странную мелодию. И, что примечательно, в бегство они отправились так же организованно, как и в наступление. Бегство ли? И тут Бернхард побледнел. Он понял, что его ведут на пикинеров. Вон они хорошо дрессированным строем подходят по сходящемуся курсу.

Остановить отряд уже было невозможно. Поэтому он решил развернуть своих людей в сторону. Дабы разойтись с пикинерами на безопасных курсах. Его конь всхрапнул от обидного удара шпор, но сделал что надо – вырвался вперед атакующего строя. И ландмейстер, опустив копье в сторону разворота, стал туда и забирать, буквально подрезая всадников.

У него все получилось. С трудом, но он смог отвернуть свой отряд и, «шустро шевеля копытами», отвести его на исходную позицию. Что вызвало зубовный скрежет у Вани. Эта «немецкая свинья» испортил ему такую замечательную идею.

Тем временем из Новгорода Василий Васильевич Шуйский[77] повел войска на вылазку. Он был на Шелони и выжил лишь чудом. А потому очень надеялся поквитаться за тот жуткий страх, что его посетил… за то обидное до крайности поражение.

Новгородская конница выходила из ворот сразу на рысях, стремясь как можно скорее вырваться на «оперативный простор» и ударить в тыл московской пехоте. Но отворот Бернхарда фон дер Борха спутал им все карты. Да, Ваня оставил на том направлении все четыре орудия, заряженные картечью. Но могли ли они остановить натиск конницы? Вопрос. Сейчас же княжич смог развернуть туда и стрелков с пикинерами…