Иван Шуйский

А вот судьба всего остального населения Полоцка не совсем ясна: согласно Александро-Невской летописи, «... мещан и з женами их, и з детми послал царь и великий князь в свою отчину к Москве и повеле же их дорогою беречи, а корм им давати доволен». Румянцевская летопись также свидетельствует о том, что в полон были уведены «простые люди с женами и детьми»; приписка к списку Оболенского Никоновской летописи сообщает только о пленении «воевод литовских». Стрыйковский подтверждает версию Лебедевской летописи: по его мнению, в московские земли были уведены как шляхта, так и «простые мещане ». То же сообщает и Л. Гурницкий223. Но Одерборн и виленский «летучий листок» дают несколько иную версию. Автор «летучего листка» сообщает, что литовцы были отогнаны в Москву, а русские остались «на месте под стражею». Одерборн же считает, что увели и литовцев, и русских224. Откуда это странное национальное деление, что оно означает? Автор виленского «летучего листка» писал, пользуясь рассказами немецких наемников из состава гарнизона Полоцка, вернувшихся вместе с поляками. Поляки ушли на день раньше, чем полочан отправили в московские пределы225, и для них «русские», т.е. горожане нешляхетского происхождения, до самого конца были под стражей. А вот «литовцы», т.е. шляхта, убыли как раз перед отходом гарнизона. Иными словами: в данном случае «национальное» деление попросту равняется делению социальному, на шляхту и простолюдинов. Количество депортированных точно неизвестно. Немецкие «летучие листки» свидетельствуют, что из Полоцка было выслано до 60 тыс. человек. Но, по оценкам современных исследователей, все население Полоцка в XV—XVI вв. колебалось в пределах 11,5—50 тыс. человек, притом, по мнению большинства исследователей, нижний предел более правдоподобен, так что названная цифра выглядит фантастической226.

Дальнейшая история депортированных печальна: им пришлось зимой, в феврале, идти пешком до Великих Лук, откуда их, очевидно, распределили по городам227. Жертвы при этом, как видно, были немалыми. Немец-опричник Г. Штаден сообщает о последующем истреблении всех пленных полочан в связи с неудачами в войне, но это неверно: сам же Штаден затем сообщает об обмене С. До- войны на князя В. Темкина, который действительно имел место в 1567 г. Возвратился на родину и Ян Глебович, паче чаяния ставший помощником Ивана IV в его попытках склонить на свою сторону литовских магнатов228. После переговоров 1566 г. полоцкая шляхта была частично обменена на русских пленников, а частично отдана за выкуп. Арсений Шишка также сохранил жизнь — он был отправлен вместе с видным полоцким шляхтичем Лукой Корсаком в Спасо-Каменный монастырь на Кубенское озеро229. Бесспорно, часть полочан была возвращена царем на родные земли, хотя едва ли они испытывали по отношению к государю московскому теплые чувства. Кое-кто записался в московскую службу и вошел в состав городовых гарнизонов на восточных рубежах Московского государства230. Вообще говоря, депортация населения с целью закрепить и обезопасить от смут только что завоеванную территорию была излюбленным приемом московских государей231. Но тысячам полочан эта мера сломала жизни, лишила собственного жилища, отдалила от родных мест... Вот в чем заключалась большая трагедия древнего русского города.

В Полоцке был оставлен русский гарнизон во главе с князьями П.И. Шуйским, П.С. Серебряным и B.C. Серебряным с наказом отстроить старые укрепления и возвести новые. 27 февраля царь с основными силами армий «из Полотцка пошел к Москве»232. Очевидно, отбыл в столицу вместе с монархом и князь Иван Шуйский, разлучившись с отцом. Петру Ивановичу оставалось жить меньше года...

Напоследок сын мог наблюдать за отцом, уверенно игравшим роль опытного военного руководителя при осаде города и участвовавшим в организации переговоров с полочанами233. Государь оказал ему почесть: первым в сдавшийся Полоцк въехал именно Петр Иванович «с товарыщи». «Дело чести» семейства Шуйских разрешилось наилучшим образом: город, который не поддавался полководцам из более ранних поколений, открыл ворота перед князем Петром... Для людей Московского царства это была важная и многозначительная тонкость: отряд, вступающий во вражескую твердыню, возглавлял второй воевода Большого полка, а не первый (И.Д. Вельский). А потом Иван IV поставил его во главе русского гарнизона захваченной крепости и назначил полоцким наместником. Очевидно, царь высоко оценил тактическую работу П.И. Шуйского во время осады Полоцка. Сын не только мог учиться военному искусству отца. Он еще и получил основание гордиться родителем. Петр Иванович был вождем полков и по крови, и по воинскому умению. Сила древних воителей-Рюриковичей сохранялась в нем и перешла к сыну.