Иван Васильевич – грозный царь всея Руси

С легкой руки Карамзина появилось утверждение, будто у царя имелось аж 300 тыс. ратников и стояло в бездействии [724]. Да Иван Васильевич был бы счастлив иметь такие силы! Возможно, он даже сам распускал слухи про 300 тыс., пугая противника. Но взять такую армию было негде. Реальные силы сосредоточились в Новгороде — 40 тыс. под командованием Юрия Голицына. В Ржеве стоял корпус Симеона Бекбулатовича, 15 тыс. конницы, прикрывал дороги вглубь страны. И в Смоленске — примерно столько же всадников Дмитрия Хворостинина. Эти корпуса были последним резервом государя. Да еще и на Оке пришлось опять развернуть рать Василия Шуйского, прикрывать южные районы от татар. И в Поволжье оставлять трехполковую рать.

Чтобы усилить контингенты в Пскове и Новгороде, Ивану Васильевичу пришлось даже ослаблять гарнизоны ливонских городов. А этим воспользовались шведы. Сперва они вели отвлекающие операции на западе Эстонии, взяли Габзаль и три замка. А когда начались бои за Псков, скрытно перебросили армию Делагарди под Нарву. Подошел и флот. Загремели тяжелые пушки, круша стены. Среди нарвских немцев у шведов были шпионы, подсказали слабые места обороны. 6 сентября неприятели ворвались в город. Он уже 23 года принадлежал царю, в нем выросли кварталы русских купцов, ремесленников, да и военные жили с семьями. Уничтожили всех, независимо от пола и возраста, — свыше 7 тыс.

Эта цифра сухо, между делом, названа одним из «обличителей» Ивана Грозного, пастором Рюссовым [725]. Перебили вдвое или втрое больше мирных жителей, чем в Париже в Варфоломеевскую ночь, не говоря уж о надуманных «новгородском погроме» или «венденской каре». Кошмарная резня в Нарве вогнала в ужас малочисленный гарнизон Ивангорода. Когда шведы начали высаживаться на другом берегу реки, ратники бросили крепость и бежали. А ко всему прочему, на сторону убийц перебежал еще один брат главного царского советника Богдана Бельского — Афанасий. Благодаря его помощи шведы сумели захватить небольшие крепости Ям и Копорье.

Но в Новгороде предателей не оказалось. Подстрекательские грамоты Батория с призывами к восстанию жители переслали Ивану Васильевичу. Не нашлось изменников и в Пскове. Король на стреле перекинул предложение сдаться. За это обещал «свободы», а вдобавок всяческие льготы, невиданные торговые привилегии. В противном же случае давал другое обещание — не пощадить никого. Ему ответили: «Мы не жиды; не продаем ни Христа, ни Царя, ни Отечества» [726]. Бомбардировка разгоралась все жарче. Ядра сделали пролом между Покровской и Свинусской башнями. Но псковичи, угадывая направление атаки, строили за каменной стеной деревянную, собрали здесь лучших воинов.

8 сентября начался штурм. Венгры захватили две башни, подняли на них королевские знамена. За ними хлынули другие полки. В страшной рубке у деревянной стены их остановили. Сам воевода Иван Шуйский, раненый, возглавил контратаку. Дрогнувших и отступавших воинов поворачивали священники с иконами. В Покровской башне врагов перебили, а в Свинусскую затащили бочки с порохом и взорвали ее вместе с неприятелями. Баторий слал на помощь новые отряды, но и к защитникам подошла подмога с других участков стены, польскую рать выкинули из пролома, сами пошли на вылазку, взяли трофеи и много пленных. В атаке участвовали даже женщины, они под пулями собирали раненых, впрягались в захваченные королевские пушки и утаскивали их в город.

После поражения Баторий распорядился устраиваться в осаде основательно, строить землянки на холодное время — и рыть подкопы для мин. Он решил взять Псков, несмотря ни на что. От этого зависели его престиж в собственном королевстве, выделение новых средств сеймом и кредиторами. Часть войск Баторий отправил «загонами» собирать продовольствие. Они взяли и разграбили Изобрск, Гдов, Старую Руссу, Красный. Но стала давать результаты и тактика Ивана Грозного. Корпус Радзивилла, двигавшийся ко Ржеву, встретила под Торопцом конница Симеона Бекбулатовича, разгромила и прогнала. А Голицын из Новгорода высылал отряды на коммуникации, они громили польских фуражиров. Особенно досаждали Баторию 200–300 стрельцов головы Нечаева, засевшие в Печерском монастыре. Король приказал взять монастырь воеводе Борнемиссе и ливонцам изменника Ференсбаха. Но стрельцы и монахи отбили два приступа, заставили многочисленных врагов отступить.

Голицын посылал псковичам и подкрепления. В сентябре-октябре его отряды предприняли три попытки пробиться в город, и некоторым это удалось. В боях за Псков сложил буйну голову герой Дона, атаман Михаила Черкашина. Среди казаков он славился как «характерник», и летописец тоже отмечал: «А заговоры были от него ядром многия… А угадал себе сам, что ему быти убиту, а Псков будет цел. И то он сказал воеводам» [727]. Да, город стоял. Подкопы королю не помогли, некоторые обрушились, о других узнали защитники и «переняли» их, копая встречные ходы.