Из истории отечественного оружия. Русская винтовка

Конечно, взгляды М. И. Драгомирова разделяли не все, но такое отношение к стрелковому оружию, как к «стреляющему приспособлению к штыку», проходит через всю историю царской России. Преемник Д. А. Милютина на посту военного министерства П. С. Ванновский вскоре после Крымской войны старательно разрабатывал вопрос об уменьшении числа патронов, выдаваемых для обучения солдат стрельбе в цель[482].

Однако оружейная техника в странах Западной Европы и в США развивалась так быстро, что голоса поборников штыка-молодца потонули в хоре голосов, публично сетовавших на отсталость стрелкового вооружения русской армии и требовавших ее скорейшего перевооружения современным ручным огнестрельным оружием. И тут решающее слово должна была сказать оружейное производство и в первую очередь казенные оружейные заводы. Винтовка образца 1856 г. заключала «все усовершенствования, сделанные в новейшее время в военном оружии»[483]. Но освоить ее производство было нелегко. Ф. Энгельс отмечал: «Почти до самого последнего времени производство огнестрельного оружия представляло самую отсталую отрасль современной промышленности, в ней весьма широко применялся ручной труд и весьма мало труд механический»[484]

. Для старого гладкоствольного оружия это могло быть допустимым.

При переходе к нарезному оружию, подчеркивает Ф. Энгельс, потребовалась большая точность, и отклонения от нее стали теперь такими недостатками, которые делали оружие в целом непригодным. Эта положение Ф. Энгельса целиком относится к России. Старые нарезательные станки не годились. Сестрорецкий завод сам установил новые станки для нарезки стволов шестилинейных винтовок[485], но на Тульском и на Ижевском заводах станки устанавливали бельгийские предприниматели Фалис и Трапман, обязавшиеся нарезать в течение двух с половиной лет 100 000 стволов

[486]. Они установили 24 нарезательных станка, сверлильные станки, приборы для вырезки оснований прицелов. За ствол шестилинейной винтовки они брали 1 р. 75 к.[487]

.

Введение шестилинейных винтовок поставило перед оружейными заводами трудную задачу — добиться производства высококачественных нарезных стволов. И речь шла не о старых нарезных ружьях, не о нарезке гладких стволов, а о совершенно новых нарезных ружьях, получивших впервые название «винтовка», причем эти винтовки изготовлялись не семилинейного, а шестилинейного, «уменьшенного» калибра. Производство винтовок образца 1856 г. началось в 1857 г., но в этом же году изготовили только 2000 винтовок, т. е. 0,5 % наряда, темпы производства шестилинейных винтовок нарастали очень медленно. В 1859 г. Тульский завод изготовил только 12 000 винтовок. «Малый калибр», точность и сложность сверловки чрезвычайно затрудняли производство. Причиной неудач являлся ствольный материал, каким оставалось железо. Брак при приемке стволов по-прежнему доходил до 80–85 %[488]. Драконовские меры, принимаемые заводской администрацией по борьбе с браком, били по рабочим, урезая их заработок, но эффекта не давали — шестилинейная винтовка требовала ствола, изготовленного из металла высокого качества, были сделаны попытки ввести машинную заварку стволов, применить новый способ получения железа, так называемый контуазский, использовать «грандмонтанское» и «уральское рафинированное» железо, железо «старый соболь», использовать газосварочные печи Феллениуса, но все эти новшества, введенные на Сестрорецком и Ижевском заводах, давали очень незначительный эффект[489]. Железо оставалось железом. В. Л. Чебышев, с именем которого считались, писал о пороках, свойственных стволам из железа, о недостатках машинного изготовления стволов из него[490].