Из крови и пепла

– Не сомневаюсь, – ответила Тони с усмешкой, пока я боролась с побуждением выпустить чутье.

Он перевел взгляд на нее, и на его правой щеке появилась ямочка.

– Твоя вера в мои умения согревает мне сердце. – Он посмотрел на меня. – Поппи?

Я захлопнула рот и округлила глаза под вуалью.

Тони вздохнула.

– Это ее прозвище. Ее так называют только друзья. И брат.

– А, который живет в столице? – уточнил Хоук, по-прежнему глядя на меня.

Я кивнула.

– Поппи, – повторил он. Мое имя прозвучало так, словно было завернуто в шоколад и перекатывалось у него на языке. – Мне нравится.

Я улыбнулась. Улыбка вышла такой же натянутой, как и внезапное напряжение внизу живота.

– Хоук, над нами нависла угроза рассыпать стразы или тебе что-нибудь нужно? – поинтересовалась Тони.

– Мне много чего нужно, – ответил он, опять переводя взгляд на меня. Тони подалась вперед, словно ей не терпелось услышать, что именно ему нужно. – Но обсудим это позже. Пенеллаф, тебя зовет герцог. Я сейчас же провожу тебя к нему.

Тони вдруг застыла как статуя, я даже не была уверена, что она дышит. У меня внутри похолодело. Герцог так быстро зовет меня после вчерашнего? Я знала, что не для пустой болтовни. Неужели лорд Мэзин исполнил свои угрозы и нажаловался герцогу? Или это из-за того, как я, сняв вуаль, смотрела на герцога и улыбалась? Или он выяснил, что я ударила кинжалом человека, который пытался меня похитить? Многие только приветствовали бы то, что я помешала похищению, но герцога Тирмана заинтересовало бы лишь то, что я ношу кинжал. Мог ли кто-нибудь видеть меня там и доложить герцогу? Или он узнал о «Красной жемчужине»? У меня внутри все оборвалось. Я уставилась на Хоука. Он что-то сказал?

Боги, поводов бессчетное множество, и ни одного хорошего.

В животе бурлило, словно я напилась прокисшего молока. Мне удалось приклеить на лицо улыбку, и я встала со стула.

– Я подожду в твоих покоях, – сказала Тони, и я кивнула.

Хоук пропустил меня вперед и пошел на шаг позади меня. В такой позиции он мог реагировать на угрозы как спереди, так и сзади. Я вышла в зал, где на стенах висели мерцающие белые и золотые гобелены, а слуги в темно-бордовых платьях и туниках сновали по различным делам, которых требовало такое большое хозяйство.

Хоук не повел меня к пиршественному залу, а направил к лестнице, и мое сердце упало еще глубже.

Мы пересекли фойе, приблизились к подножию лестницы, и только тогда он спросил:

– С тобой все хорошо?

Я кивнула.

– Похоже, тебя и твою камеристку встревожил вызов герцога.

– Тони не камеристка, – выпалила я и тут же мысленно выругала себя.

Глупо было так старательно молчать. Но все равно хорошо, что я заговорила не в фойе, где вокруг столько народу.

И я хотела продержаться хотя бы день.

Приготовившись к худшему, я искоса глянула на Хоука.

Выражение его лица было абсолютно нечитаемым. Если он и узнал мой голос, то не подал виду.

Меня охватила странная смесь разочарования и облегчения. Я уставилась прямо перед собой. Он в самом деле не знает, что это я была в той комнате? Опять же, чему я удивляюсь? Он принял меня за Бритту и повел себя так, будто это она. Кто знает, сколько случайных женщин он…

– Не камеристка? – усомнился он. – Она леди-в-ожидании, но мне сказали, что она приставлена к тебе камеристкой. Компаньонкой.

– Это так, но она не… – Дойдя до поворота каменной лестницы, я оглянулась на него. Он держал руку на рукояти меча. – Она… – Тони в самом деле была приставлена ко мне в качестве компаньонки. – Неважно. Все в порядке.

Он уставился на меня, и оказалось, что он смотрит сверху вниз, хотя я стою на следующей ступеньке. Он все равно был выше, и это казалось нечестным. Темная бровь поднялась, в глазах читался вопрос.

– Что? – спросила я.

Сердце колотилось. Я подняла ногу, но недостаточно высоко, и споткнулась. Хоук отреагировал быстро, подхватив меня под локоть. Охваченная смущением, я прошептала:

– Спасибо.

– Не нужно притворных благодарностей. Это мой долг – обеспечивать твою безопасность. – Он помолчал. – Даже на предательских ступеньках.

Я сделала глубокий вдох.

– Мое спасибо не было притворным.

– Тогда прошу прощения.

Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы знать: он усмехается, и ручаюсь, та дурацкая ямочка красуется на своем месте.

Он больше ничего не сказал, и до третьего этажа мы дошли в молчании. Один коридор вел в старое крыло – в мои покои и комнаты многих слуг. Налево располагалось новое крыло. Ощущая свинцовую тяжесть в животе, я повернула налево. Теперь я сосредоточилась на том, что меня ждет у герцога, и почти не думала о том, что Хоук меня не узнал. А если узнал, то почему ничего не сказал?..

Он подошел к широкой деревянной двери в конце коридора и, открывая одну створку, задел рукой мое плечо. Подождал, пока я ступлю на узкую винтовую лестницу. Через множество овальных окошек лился солнечный свет.

– Смотри под ноги. Если ты споткнешься и упадешь здесь, то наверняка и меня собьешь с ног.

– Я не споткнусь, – фыркнула я.

– Только что споткнулась.

– Такое редко бывает.

– Тогда для меня честь стать свидетелем такого исключительного события.