Из ниоткуда в никуда. Часть 3

– Даже не знаю, как сказать… Все спуталось. Одно точно – затягивать больше нельзя.

– Так-то оно так. Но если сразу что‑то в человеке не нравится, то вряд ли это куда‑то исчезнет. Люди не меняются.  Скорее, все проблемы лишь увеличатся. Но с другой стороны, проблемы будут всегда и со всеми. Ждать какую‑то выдуманную женщину можно бесконечно, – Николай вздохнул. – А еще хуже – из ушедших навсегда делать идолов и всю жизнь им поклоняться.

– Ты все это сейчас серьезно говорил? Про смену власти? – вернулся к теме разговора Максим. – Как‑то странно все. По телевизору в программе «Время» у нас развитой социализм и ждет нас светлое будущее…

– Очень серьезно. И, похоже, мы уже проиграли. На всех фронтах, – Николай повернулся к другу, продолжая опираться одним локтем на перила.

– Почему это?

– Потому что позиция у нас плохая, – горько рассмеялся он. – Мы как кролики в чистом поле. Бегаем туда‑сюда всегда на виду, а они хорошо замаскировались, сидят в засадах и из винтовок с хорошей оптикой нас отстреливают.

– Ну, а люди, а идея?

– Идею так извратили, что она  ничего кроме смеха не вызывает. А люди… – Николай опять склонился с моста. – Людям, если идеи нет, не хочется равняться на Павку Корчагина. Им хочется итальянские сапоги, американские джинсы, японскую радиоаппаратуру и чтобы колбаса была двадцати сортов.

– Так может и хорошо, если это появится?

– Конечно хорошо… Только на всех пряников никогда не хватает. Да и вопрос сейчас не в том, будет ли в стране колбаса или нет, а будет ли завтра сама страна, – Николай нагнулся, поднял еловую шишку и бросил ее в реку. – Считай, что дерево посадил, – улыбнулся он. – Если тебя мое мнение интересует, то возвращайся в прокуратуру. Или к нам иди. Нам сейчас ой как люди толковые нужны. А рисовать можно и по воскресеньям, – Николай посмотрел на друга. В его глазах опять появилась твердость, но твердость смешивалась с печалью. – Иногда, Максим, надо делать не то, что хочется, а то, что должен. А в это дело с художником ты не лезь, и вообще… береги себя…

Глава 11

«Длинная, зеленая, едет, гудит и колбасой пахнет», – вспомнила Даша дурацкую загадку, проходя из вагона в вагон в еще ожидающей отправления на Казанском вокзале электричке.

Несмотря на субботний день, людей было много. Большинство из них в свой выходной приезжали в столицу за продуктами: колбасой, мясом, сахаром, крупами и конфетами. Набитые под завязку огромные сумки лежали на металлических решетчатых полках над окнами, и в вагоне действительно пахло, как в гастрономе.

Некоторые пассажиры, уставшие от длинных очередей и сильно проголодавшиеся, уже не стесняясь, стелили на желтые деревянные сидения газеты и раскладывали на них кое‑какую еду:  что‑то из купленного, что‑то из захваченного из дома. Нарезалась свежая колбаска, бородинский хлеб, из целлофановых пакетиков  появлялись домашние соленые огурцы. Иногда к запаху колбасы добавлялся резкий запах крепкого алкоголя. Весь процесс поездки за продуктами в Москву был отработан до мелочей, потому что повторялся регулярно пару раз в месяц.

В четвертом или пятом вагоне Даша сразу обратила внимание на девушку, сидящую у окна к ней спиной. Её белое пальто выделялось на фоне темных одежд остальных пассажиров. Девушка оглянулась, будто почувствовав чей‑то взгляд, и Даша обрадовалась, узнав Лену. Место рядом с ней было свободно. Не то, чтобы они были подругами, но можно было поболтать и скоротать нудную дорогу.

– А я ведь на днях о тебе думала, – приветливо улыбаясь, сказала Лена, вспомнив свою встречу с Максимом.

– И по какому поводу? – с интересом спросила Даша, усаживаясь рядом, невольно стараясь не прижиматься к красивому Лениному шерстяному пальто.

– Говорят, ты теперь в «Самоцветах» на Арбате работаешь, – восхищенно произнесла Лена. – Хотела приехать к тебе сережки посмотреть. Папа обещал подарить на день рождения. А везде один «колхоз», с огромными красными камнями.

– Конечно заезжай. Подберем что‑нибудь. Есть красивое серебро из Еревана…

– Хорошую ты работу нашла: красивые вещи, приличные люди, – перебила ее Лена. – Это не вонючей колбасой торговать, где всякие кретины в очереди готовы поубивать друг друга, – тихо добавила она, оглянувшись по сторонам.

– Зато на колбасе больше заработаешь, – улыбнулась Даша. – А в «Самоцветах» чистый оклад.

– Да, без денег никуда, – вздохнула Лена. – Вот мой отец – целый прокурор, а получает меньше водителя трамвая. Разве это правильно?

Даша промолчала. Она не знала, сколько получает прокурор, но думала, что живет он гораздо лучше не то, чтобы какого‑то водителя, но и большинства ее коллег‑торгашей. Она вспомнила, что видела несколько раз Лениного папочку, когда он входил в кабинет заведующей как к себе домой.

– Я вообще мечтаю в Москву переехать, – продолжала щебетать Лена. – Лучше в центр. Но нашу трешку не обменяешь даже на хорошую однокомнатную. Да и родители точно не согласятся. Остается только жениха с квартирой искать, – рассмеялась Лена. – А еще лучше за границу уехать. Учится у нас один югослав, страшненький правда…