Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта

После получения степени бакалавра вы поступаете в университет на третий курс медицинского факультета (ваш русский диплом врача даёт право на зачёт первых двух курсов). В течение последующих трёх лет вы на положении студента должны посещать лекции и практические занятия, предусмотренные программами. На работу, связанную с добыванием хлеба насущного, времени не останется. Вы сможете просуществовать все эти пять лет только в том случае, если обладаете большими средствами.

Нужно ли говорить, что среди массы бедствующих русских парижских врачей этими средствами обладали лишь единицы?

Достаточно сказать, что из 400 с лишним врачей, состоявших членами Общества русских врачей имени Мечникова, на этот шаг отважилось только 14 или 16. Удивительную картину представляла подготовка к bachot и студенческие занятия 50- или 60-летних «студентов», имевших дипломы российских медицинских факультетов, 30 или 40 лет врачебного стажа и звание доктора медицины, профессора университета или Петербургской военно-медицинской академии.

«Провалов» у этих седовласых экзаменующихся при сдаче ими bachot никогда не бывало. На это имелась очень веская причина.

Все педагоги средних учебных заведений города Парижа объединены в профессиональный союз. Один из этих педагогов, приглашённый частным образом, является вашим «репетитором». Вы платите такой гонорар, какой в обычных условиях ему и не снится. За два года занятий с вами его кошелек пополнится несколькими тысячами франков. Против вашей фамилии в правлении союза в списке будущих бакалавров, пришедших на экзаменационную сессию «со стороны», делается отметка. Как же её не сделать, если вы облагодетельствовали одного из членов союза, а принцип союза — «один за всех, все за одного»?

Накануне экзамена фамилии ваших экзаменаторов уже известны правлению союза. Им даются соответствующие указания. Остальное ясно: «провала» у вас не будет…

Иначе дело обстоит со сдачей государственных экзаменов. Тут ваши экзаменаторы — профессора и крупные учёные с именами, подчас известными всему миру. Никого они не репетируют и никаких гонораров с экзаменующихся не получают. Они — люди влиятельные, независимые и богатые. В профсоюзах не состоят и поблажек делать вам не собираются.

Но… большинство из них принадлежит к масонской организации. Большинство экзаменующихся — тоже. Иначе они на старости лет и не взялись бы за учение. Экзаменующийся «брат-масон» адресуется накануне экзамена к «досточтимому» своей ложи. Рычаги масонской солидарности немедленно приводятся в движение. «Досточтимые» звонят друг другу по телефону, пишут письма, подписываясь своей фамилией, коей предшествуют расположенные треугольником три точки. «Брат-масон», у которого вы завтра будете экзаменоваться, делает в своей записной книжке отметку. Ослушаться «досточтимого» он не может: масонство строго карает «братьев», вышедших из повиновения. Этого достаточно. Если вы масон, то за исход экзамена можно не бояться — провала не будет.

Но не все профессора, как и не все экзаменующиеся, масоны. Поэтому иной раз дело проходит не столь гладко. Бывали и провалы… 60-летний бывший профессор медицинского факультета Ростовского-на-Дону университета и бывший ассистент знаменитого русского невропатолога и психиатра Бехтерева К.С. Агаджанян вытягивает на экзамене по неврологии билет «Поражения центральной нервной системы при сахарном диабете» — тема более чем хорошо ему известная: ведь именно она и была в своё время предметом его докторской диссертации.

Профессор-француз молча слушает бойкий ответ убелённого сединами «студента». Не дожидаясь окончания ответа, он обрывает его:

— Вы ничего не знаете.

Оценка — «единица». Сорван не только экзамен по неврологии, но и все остальные: таковы французские университетские правила. Следующая сессия будет через несколько месяцев.

Вторичное в течение жизни изучение в 50-летнем возрасте синусов и тангенсов, бинома Ньютона и таблицы логарифмов, пунических войн и состояния государственных финансов при Людовике XIV, экономической географии Бразилии или Японии и многого другого не могло не отразиться на здоровье великовозрастных «студентов»: время от времени члены Общества русских врачей имени Мечникова провожали в последний путь на кладбище одного за другим тех смельчаков, которые отважились на погоню за французским дипломом. Большинство из них, не выдержав перенапряжения нервной и сердечно-сосудистой системы, связанного со вторичной в их жизни сдачей школьных и университетских экзаменов, умерли через один-два года после достижения поставленной ими цели.

Некоторую «отдушину» для русских врачей представляла служба в колониях Западной и Экваториальной Африки.