Из рассказов капитана Паба

Брови у красотки взлетели так высоко на лоб, что сомкнулись с волосами на голове, а выражение на морде лица сделалось до крайности обиженным и даже оскорбленным. Она метнулась вперед в броске, которому позавидовала бы королевская кобра, и ее сцепленные в пальцах руки пришли в тесное соприкосновение с ребрами Чарли… ну, о-очень тесное. Он почувствовал, как неодолимая сила вышвырнула воздух из его легких, подбросила в воздух его самого и расплющила о стену каждую клеточку его многострадальной спины. Несколько бесконечных мгновений он, как приклеенный, висел на этой стене, затем сполз по ней вниз и смятой тряпкой улегся на полу. Он с хлюпом потянул в себя воздух и… только после всего этого пришла боль – соответственно в каждой мышце и каждой косточке.

– Не распускай язык, – злобно прошипела девица. – Расхотелось ему. Козел.

Кивком головы она подозвала к себе верзилу и, ткнув пальцем в валявшиеся у стенки останки Чарли, буркнула:

– Займись записями.

Облом с предельной бесцеремонностью обшарил на Чарли всю одежду… потом еще раз… и еще…

– Дык… нету у него этого ничего.

– Как это нету? Совсем?

– Совсем.

– Ищи лучше, – девица на секунду задумалась. – Салфетки, салфетки ищи.

– Какие салфетки? – верзила обалдело вытаращился на командиршу.

– Ну, ты тормоз! – девица закатила глаза и с комическим отчаянием покачала головой. – Обыкновенные. Бумажные. Из ресторанов. Это мы с тобой вытираем ими пасть. Или руки. Или, там, еще что. А яйцеголовики пишут на них свои счастливые озарения и идеи. Как сядут друг с другом пожрать в общепите, так их тут же и осеняет из идей. Вот они и пишут. Сериалов, что ли, про эту публику отродясь не смотрел?

– Мне про яйцеголовых смотреть влом, – с обиженным достоинством возразил верзила. – И никакими салфетками я себе пасть не вытираю, рукавов у меня, что ли, нет? Вот если только, как ты говоришь, что другое… это да. Вытираю. Когда мне надо, а салфетки есть. Но у него никаких салфеток нету. Вообще ни клочка бумажки. Пара бутылок дринка есть. Есть еще коробка с проводами, гаджет, видеокамера и немного деньжат. А салфеток нету. Сама погляди.

Девица со всей бесцеремонностью обшарила Чарли от воротника до ботинок, досадливо сплюнула, уселась на стул и задумчиво покопалась пальцем в затылке.

–И в самом деле, нет, – признала она. – И где же они тогда?.. Ладно. Упакуй его.

Верзила очень сноровисто связал ноги Чарли его же собственными руками, как после выяснилось, двойным космическим узлом. Потом, даже не удосужившись развязать шнурки, залез пальцами ему в ботинки.

– Тут тоже нету, – сообщил он девице, повернув к ней красное от натуги лицо. – Где записи, недоносок, – рявкнул он и пнул Чарли ногой в бок.

– Какие записи, придурки? – прохрипел Чарли куда-то себе в желудок. – Рехнулись, что ли? Какие вам еще надо записи?

Девица немедленно ухватила Чарли за нос большим и указательным пальцами левой руки и, приподняв студиозуса над полом, принялась разыскивать в этом клубке глаза. Найдя искомое, некоторое время она буравила их безжалостным взглядом, потом снова шмякнула его на пол и поинтересовалась, вытирая пальцы о кожаные штаны:

– Ну, ясно теперь, какие записи?

– Не брал я никаких записей, – с отчаянием завопил Чарли, – ты что, с ума сошла, идиотка!

Девица, не обращая внимания на предосудительные эпитеты, с железной логикой придерживалась, очевидно, привычной линии поведения. Она ухватила Чарли за волосы и, снова вздернув его в воздух, несколько раз встряхнула, приговаривая:

– Все… вы… ученые крысы… всегда… делаете… всякие записи… своих ученых занудств. На салфетках.

И опять бросив его на пол, проговорила все тем же бездушно жестким голосом:

– Где твои записи, козлик? Ну?

– Нету у меня никаких… – начал было Чарли, но уловив движение ее руки к его собственному носу, поспешно сказал:

– У шефа. У него есть. Все эти… как их… э-э… записи есть у шефа, бестолочи!

– Прекрасно, – сказала девица, привычно игнорируя предерзостный эпитет, и повернулась к верзиле, тупо продолжавшему жевать смолу. – Фантер!

Верзила, старательно перешагивая через собственные плевки, услужливо подскочил к ней.

– Вот что, Садди, сволоки этот мешок с дерьмом в порт. Меня подождете в шлюпке. Я пошла потрошить старого навозного жука. Кто бы мог подумать, что один кретин способен доверить другому записи своих мудрежей? Этакая крысиная безмозглость. Таких даже обворовывать западло, не то, что грабить. Если порт будет все еще закрыт, вот себе ключ-карта с кодом от тамбура у тоннеля над Большим Утилайзером. Выйдешь на поверхность, возьмешь птерокар – там в охране наши люди. Да, кстати, не забудь надеть на козленка респиратор. А то знаю я тебя, о себе только и думаешь. Задохнется – шкуру спущу. Все понял?

Верзила утвердительно пустил себе под ноги длинную черную струю.