Из тьмы

При всем дружеском отношении криминалист не выносил, когда младший коллега начинал играть им, как мячиком, а он бессильно барахтался в трясине психологики, которую искренно считал вредной лженаукой, потому что не мог ее измерить или провести над ней химический опыт. Ванзарову пришлось удержать друга за локоть и уверить в чистоте своих помыслов.

– Аполлон Григорьевич, пока ваши любимые трупы доставляют в участок, уделите пару минут своего бесценного времени, – сказал он.

Мало надо, чтобы кремень растаял. Лебедев охотно согласился пройтись.

• 7 •

Тяжкое, мутное, злое стояло облаком над душой, давя и лишая покоя. Янек не мог заснуть, как ни старался. Ночные отзвуки тихо баюкали, только сон не шел. Нельзя разобрать, что за тревога крысой грызет внутри. Откуда взялась, что хочет от него, что нашептывает неясное, странное, пугающее…

Из высоких окон лился ночной свет. Был он чужой и невиданный. Стены, знакомые до трещинки, вдруг обратились живыми полотнищами, за которыми было что-то; оно двигалось вверх и вниз, оставляя на поверхности только гибкие волны. Пол зиял черной бездной, в которую только сунься – пропадешь без следа. Ребра кроватных спинок торчали обглоданными скелетами, а за ними бугрились курганы шевелящейся земли, и что-то под ней копошилось, стонало и не могло выбраться.

Янек зажмурился и вцепился зубами в край одеяла. Рот свело от напряжения, а сердце угомонило бешеную скачку. Стало легче. Набравшись смелости, он чуть приоткрыл веки. В темноте проступили знакомые силуэты, из дальнего угла доносился натужный храп, сосед справа беспокойно крутился под серым одеялом. Наваждение отступило. Вернулось привычное и понятное. Вот только свет был каким-то чудным.

Стараясь не шуметь, Янек раскрыл одеяло, босыми ступнями нащупал войлок тапок и медленно, чтобы не скрипнули пружины, оторвался от матраса. Пружины все равно застонали, но никто не проснулся. Сорочка небеленого полотна доставала ему до колен, снизу дуло, он зябко поежился. Янек стоял напротив окна, один не спящий, и свет нездешний манил его к себе.

Он поглядел туда, где… на изголовье кровати. Тряпицы прятали то, что должно быть сокрыто от чужих глаз. Велик соблазн заглянуть под них, проверить, вдруг случилось, чего он так ждал. Прямо сейчас… Янек отругал себя за такую вольность. Не время еще, после, потом. Сейчас манил незнакомый свет.

Тапки скользили. Янек плелся осторожными, мелкими шажками, чуть касаясь кончиками пальцев железных кроватей, линией, ведущей прямиком к окну. Проем, за которым были ночь и свобода, возвышался над ним на целый рост. Янек ощутил себя маленьким и беззащитным перед несгибаемой громадностью мира. Он скромно взялся за край подоконника и глянул в пространство.

Со второго этажа открывалась темная пустота голого сада, черневшего пятнами снега, за ним виднелась лента речки, скованной льдом. А над спящим миром стояла луна. Была она страшна и прекрасна, как лик, омытый кровью. Луна смотрела на Янека, и он ощутил, как ее кровавый свет лег на лицо, на шею, на сорочку, коснулся рук и окутал его всего. Янек закрыл глаза, подставляя лицо невиданному. Луна нашептывала на непонятном наречии. Он не мог разобрать слов, стараясь уловить их сердцем. Луна говорила что-то важное лично для него, что он так давно искал и хотел понять, веря, что в конце концов найдет, как бы над ним ни смеялись. Ему было хорошо слушать тихую речь, в которой не понятно ни слова. Было покойно и тепло, как будто красный свет согревал, так что и зябкость прошла. Янек улыбался, луна нежно касалась его лица, лаская и целуя. Он мог бы провести так вечность, слушая ее шепот в неге и покое, которых так не хватало ему.

С улицы долетел какой-то звук, будто ломали ветку. Янек открыл глаза. В саду мало что изменилось. Деревья были те же, те же снег и чернь. Луна светила и улыбалась ему. Только среди ночного покоя появилось нечто, чего не могло быть.

Пробил озноб, сердце замерло, горло сдавило так, что не вздохнуть. Янек смотрел и не верил, что это происходит на самом деле. Он не мог зажмуриться, не мог даже моргнуть, такой силы, ужасающей силы казалось зрелище, возникшее перед ним. В красном обманчивом свете реальный и осязаемый явился кошмар, который мучил его столько лет и с которым он не мог справиться. Призрак не явился во сне, не вылез из паутины мыслей, а стоял перед ним зримо, как живой.

Надо спасться, надо бежать, надо зарыться в подушку, и тогда наваждение, быть может, исчезнет. Или уже не исчезнет. Они пришли за ним. Они нашли его, и теперь ему не спастись. Они пришли за его несчастной душой. Зачем он им? Что сделал плохого? Отпустите…

Янек хотел бежать и не мог шевельнуться, крик рвался из него, а он не мог выдавить вздоха. Призрак, будто почуяв его страх, ожил и сделал то, чего Янек боялся больше всего. И это случилось. Ночью. Когда он один. Он понял: это ловушка. Луна не ласковая, ей нужна его кровь… И призрак пришел за ним… Он с луной в заговоре… Теперь нет спасения…