Из Тьмы (СИ)

— Половина состава повстанцев — бывшие разбойники. Но не будем сейчас об этом, — прервал я, уже готовые сорваться с уст моего собеседника возражения. — Я к тому, что нам хоть и приходится иногда заниматься плохими вещами, но не мы выбирали эту судьбу. Мы либо сражаемся, либо умираем. Что касается моего поведения, то угрозам от мелкой психопатки верят легче, чем им же от обычной девчонки. Лучше уж так.

— Раз тебе не нравится на службе Империи, то почему не уйдёшь? Не должны дети становится убийцами. Ты же ещё девочка. У меня дочь — почти твоя ровесница, — смягчившимся тоном проговорил, казалось, уже забывший угрозы в адрес близких мужчина. Ведьмой и убийцей меня уже не звали.

«А действует сила кавая! Действует!» — я с утроенной силой стал обрабатывать наивного мертвяка рассказами о злых командирах, наркотическом поводке и прочем. И, что характерно, даже не врал, только недоговаривал, предоставляя возможность себя обмануть самому мертвяку.

— Но тогда… получается, что вы тоже жертвы Империи? — ошеломлённо и с некоторой жалостью посмотрел на меня мужчина.

Стоило рассказать слезливую историю, и мне тут же начали искренне сочувствовать. Чужая жалость, тем более от собственной куклы, злила… но пусть лучше жалеет, чем ненавидит. Так от него будет больше пользы.

— Считай, как хочешь. А теперь слушай задание, — начав инструктировать лысого для похода в аптеку, выдаю ему пять золотых монет: одну крупную с цифрой пять и четыре по одному аурею.

Несмотря на то, что препараты на основе вытяжек из демонических зверей, попади они на Землю, считались бы чудодейственными, я не собирался заниматься самолечением, полностью полагаясь на них. Скорей, это было проверкой для лысого… Кенты, кажется, и страховкой на тот случай, если обстоятельства не позволят обратиться к специалисту. Конечно, цены на алхимические препараты весьма чувствительные и денежное содержание почти за два месяца жаль, но я надеялся позже компенсировать затраты, заставив каких-нибудь нехороших богачей вложиться в благотворительный фонд помощи голодающим некроманси.

— И ещё. Тебе ведь не надо напоминать, что распространяться обо мне и моём отряде — запрещено?

— Да что я, без понятия, что ли?! — отозвались мне слегка обиженным тоном. — Я же для благого дела стараюсь. Может, специально меня боги послали, чтобы спасти дитя из когтей имперцев, — по-доброму улыбнулся лысый. — Для такого и помереть не жалко, коль удастся невинную душу к свету вернуть.

«Невезуха! Из всех убитых мне попался именно этот идиот, который, получив столько зла, жаждет вернуть к свету «невинную душу». И ведь не врёт же!»

Вот почему на его месте не оказался обычный бандит? Почему мне нужно испытывать муки некстати проснувшейся совести? Эх, насколько же легче было считать всех мятежников и им сочувствующих — поголовно уродами, а их детей — личинками будущих негодяев!

— Тогда приятного сна, или что там у тебя, — подаю мысленный импульс Яцуфусе, и неправильный мятежник скрывается в пространственном кармане. — Нет, всё же болтология — не моё, — выдыхаю себе под нос, заваливаясь спиной на кровать.

Неоднозначное улучшение. Если так с каждым придётся возиться, то лучше уж продолжать управлять молчаливыми болванами или использовать в качестве материала монстров. Хотя у полностью разумной марионетки тоже много плюсов. По привычке из прошлой жизни я почесал правую щеку, там, где раньше были шрамы от ожогов. Впрочем, судя по полученной от тейгу информации, заставить марионетку отвечать на вопросы можно и не пробуждая её разум, а для боя болваны даже лучше.

В любом случае я получил больше, чем надеялся, так что нечего жаловаться на недостаточно крупный жемчуг.

Радоваться, правда, тоже не выходило. Мешал качнувшийся в обратную сторону маятник эмоций. Из состояния весёлого социопата он отклонился к зарубившему старушку Раскольникову.

«Гадский Кента! Даже радость от удачного эксперимента умудрился испортить! — мысленно ворчу я. — Тоже мне, «рыцарь печального образа». Только душу разбередил».

— Имперские революционеры настолько суровы, что умудряются нагадить своим убийцам даже после смерти, — собственная незамысловатая шутка отозвалась слабой улыбкой.

«Хватит ныть! — разбавило хандру раздражение. — Здесь не мир розовых пони, а я не герой в сверкающих доспехах. Не к лицу «демонам с детскими лицами» терзаться душевными муками. Как там, в не историчном и антисоветском, но забавном кино «Сволочи»? «Каждый из них — законченная сволочь. Они видели смерть, но не видели своих родителей. Ни любви, ни тоски, ни жалости…»

— Ни любви, ни тоски, ни жалости, — повторили вслух мои губы. — Ха, а неплохой девиз!

Ну, а совесть… Я зло оскалился. А что совесть? Плевать на неё! Нельзя делать грязные дело и не запачкаться. В любом случае, избранный путь — не тропа героини доброй сказки. И если я хочу пройти его до конца, мне придётся ступать по костям, пролив немало крови, в том числе невинных и просто заслуживающих уважения людей. Так что пора заново привыкать к этому дерьму.