Из восьми книг

Истина находится в середине,

Как фитиль горящий посреди свечки,

Но душа догорает на треснувшей льдине

Посреди безымянной, безумной речки.

Истина находится в сердцевине,

Как поля пшеничные – внутри зерна,

Но тело вращается в бешеной лавине

Водопада времени – беспробудного сна.

Мыслью блуждающей, раненой кожей

Ищет забывшийся, алчет Адам

Внутрь отверзаемое Царство Божье

По мертвецов незабвенных следам.

Сеяли след и ступни и подошвы,

Даже копыт отпечатки на льду…

– Полно, опомнись, где ищешь – найдешь ли?

Он, умирая: – Жив буду, найду.

Стал я мыслить светло и прямо —

Что ж, бывает, подкатит блажь.

Вдруг – стучатся в оконную раму:

Кто посмел? На третий этаж?!

То, презрев прямизны критерий —

Забулдыга, повеса, враль,

Заломив котелок метели,

Старомодный гуляет Февраль.

Вырожденец из рода Феба,

Он не терпит прямых углов,

Скособочилось, гнется небо,

Волоча переулков улов,

И смещенно, смешно и остро

Наклонившись на пятьдесят,

Старый двор – стратегический остров

Принимает пурги десант.

Стук условный кровного друга —

Он на улицу, как домой,

Звал меня в завихренье круга

С озаренной дороги прямой.

И, хоть я только что повенчался

С Музой Чисел, как циркуль, стальной

Я на встречу, все бросив, помчался,

Только двери вскричали за мной,

Строгий брак променявшим на шалость

Позабывшим накинуть пальто:

Холод бил по щекам, но зато

Муза Отрочества возвращалась,

Муза радостных строк: Эрато!..

1990

* * *

Сеньоры, о, какую кару

Сей флорентиец заслужил?

Дадим, дадим ему гитару,

Чьи струны из воловьих жил!

За то, что он не по канону,

Не вняв словам святых отцов,

Изобразил в ките – Иону,

В Эдеме – голых молодцов

Под видом ангелов, без трона —

Христа, блаженных – без венцов,

Заставим петь, как в годы юны

Он, что ни день, влюблялся вновь,

Как этот голос, эти струны

Любимым горячили кровь,

Как роща мая в час полночный

Внимала стонам молодым

В той жизни светлой и порочной…

Гитару старцу подадим!

Пусть он расскажет нам, откуда

На фресках, в красках и лучах

Губ человеческое чудо,

Желанье в ангельских очах?

Так властно смотрит гость небесный,

Что оторваться нету сил, —

Чей облик, страстный и прелестный,

Художник ныне воскресил?

Да, пусть он пеньем нам ответит,

Святой, безумец, еретик:

Чей свет ему доселе светит?

Чей голос в сердце не затих?…

1990

* * *