Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки

Северней Джаратай-дабасу местность становится, сколько кажется, еще бесплодней: всюду песок или соленая глина, а по ним саксаул, хармык, бударгана — и только. Ближе к горам Хан-ула мало даже и этих прелестей. Тем не менее, как здесь, так и ранее по северному Ала-шаню нам нередко встречались стойбища монголов; их верблюды и бараны (другого скота нет) довольствуются лишь саксаулом и бударганой. Смотря на таких злосчастных кочевников, невольно думалось: где же нельзя жить человеку, если он может проводить весь век в подобной пустыне? Тем не менее, люди здесь живут и, быть может, чувствуют себя счастливыми.

Миновав колодец Боро-сончжи, возле которого, заблудившись, мы чуть было не погибли в июле 1873 года

[715], и ключ Хара-моритэ, где мы стояли десять суток в октябре 1871 года по случаю серьезной болезни тогдашнего моего спутника М. А. Пыльцова, мы пришли на озерко Куку-нор, которое лежало верст на пять в стороне от настоящего пути нашего, но куда я нарочно свернул, чтобы передневать возле воды и поохотиться. Так и вышло. На небольшом названном озерке, имеющем версты полторы в окружности и местами поросшем возле берега тростником, держались пролетные лебеди, гуси и множество уток. Охота наша была очень удачна; тем более, что усталым пролетным птицам некуда было улететь и они, после выстрелов, покружившись немного, снова возвращались на прежнее место.

Следуя затем от оз. Куку-нор мимо гор Хан-ула к северу, мы перешли широкую гряду невысоких гранитных холмов, которыми здесь расплывается хребет Хара-нарин-ула, окаймляющий долину левого берега Хуанхэ на ее северном изгибе. Абсолютное поднятие местности прибавилось лишь на 400 футов, тогда как в средней части Хара-нарин-ула разница абсолютных высот долины Желтой реки и плато, лежащего по северную сторону названных гор, доходит до 2 400 футов [716]

.

Невдалеке за подъемом нам встретилась по пути кумирня Баян-тухум, в которой живет до трехсот лам. Отсюда мы должны были по заранее принятому решению итти все старым путем, оставить влево, т. е. к западу от себя, дорогу, по которой обыкновенно следуют из Урги в Тибет караваны халхаских богомольцев, равно как и направляются из Ала-шаня в Ургу караваны местных монголов. Последние ездят на поклонение ургинскому кутухте или иногда возят китайский рис из г. Нинг-ся. Проехать до Урги можно здесь и в экипаже, в особенности в двухколесной китайской телеге, конечно с большим или меньшим трудом. Мало того, в том же китайском экипаже можно пробраться и в Тибет, конечно помучившись немало в песках Ала-шаня и на болотах цайдамских.

Аймак ур

отов. Севернее Баян-тухума вскоре окончилась земля алашанская, и мы вступили в аймак монголов-уротов, вдавшийся здесь узким клином между Ала-шанем и Халхой. Зато к востоку названный аймак простирается далеко, до самой земли цахаров, гранича на юге с Ордосом и кукухотоскими тумытами, а на севере с Халхой и аймаком сунютов. В административном отношении описываемый аймак разделяется на шесть хошунов [717]

.

Пройденный теперь нами западный крайне бесплодный угол земли уротов замечателен тем, что здесь появляются в немалом количестве ильмовые деревья (Ulmus campestris), составляющие величайшую редкость в остальной Гоби. Растут эти ильмы по сухим руслам дождевых потоков, нередко в виде аллей, и достигают от 20 до 40 футов высоты при диаметре ствола от 1 1/ 2до 2, изредка до 3 футов. Само по себе дерево корявое, невзрачное, но оно производит отрадное впечатление среди голой пустыни. Подростков ильмов нигде здесь нет, так как их поедает монгольский скот; поэтому со временем, когда старые деревья погибнут, на смену им нового поколения не явится.