Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки

Хребет Хурху, открытый мной в 1873 году, составляет, как оказывается, благодаря недавним исследованиям подполковника Певцова [729], крайний восточный угол южного Алтая, который, не прерываясь, тянется сюда из Чжунгарии. Этот юго-восточный Алтай, сравнительно невысокий и, по всему вероятию, довольно узкий, вздымается, как свидетельствует Певцов

[730], до пределов вечного снега в горах Ихэ-богдо и Ца-сату-богдо, лежащих на 45° северной широты и под 70° и 71° восточной долготы от Пулкова. Изменяя, немного восточнее названных вершин, свое прежнее восточно-юго-восточное направление на юго-восточное, тот же Алтай еще более мельчает [731], но потом снова повышается в группе Горбун-сэйхын [728]

, юго-восточное продолжение которой, как сообщали нам еще в 1873 году местные монголы, и есть хребет Хурху. По сведениям, тогда же нами добытым, этот хребет тянется на юго-восток до окрайних гор долины Хуан-хэ [732]; но, но расспросам Певцова, юго-восточное продолжение Гурбун-сэйхына оканчивается в Галбын-гоби [733], приблизительно под 42° северной широты и под 76,5 восточной долготы от Пулкова, следовательно вышеуказанной связи, вероятнее, не существует. Тем более, что, по словам Певцова, горы, лежавшие на его пути по восточной стороне Галбын-гоби, "не имели ничего общего ни в орографическом, ни в геогностическом смысле с горами к западу от нее".

Таким образом, связуя данные и сведения, добытые Певцовым и мной, получаем тот в высшей степени интересный факт, что южный Алтай не оканчивается, как до сих пор полагали, в северо-западной Гоби, но тянется в диагональном направлении поперек этой пустыни чуть не до самого Инь-шаня.

Хребет Хурху в направлении, нами пройденном, имел не более десяти верст в поперечнике и едва ли возвышался более чем на тысячу футов над своим подножием, так что абсолютная его высота, по всему вероятию, не превосходит 6 000 футов. С такими же размерами горы уходили к юго-востоку и на северо-запад от нашего пути. Весь хребет изборожден частыми ущельями; гребни гор между ними узки и коротки; всюду высятся сравнительно небольшие, но сильно выветрившиеся скалы из сланцев и сиенитового гранита [734]. Продукты разложения этих пород усыпают горные склоны и чрезвычайно затрудняют ходьбу по ним.

Ключей в горах мало; но колодцев довольно много, и возле них теперь везде жили монголы со своими стадами. Для последних корм здесь довольно сносный, так как хребет Хурху не столь бесплоден, каковым он показался нам в 1873 году. На горных склонах в изобилии здесь растут кипец и чернобыльник, а по дну больших ущелий нередки дырисун и хармык; здесь же в одиночку попадаются ильмовые деревья. Кроме того, из кустарников разбросанно встречаются по горам; Ephedra [735]

, золотарник, дикий персик и Zygophyllum xanthoxylon [736].

Из крупных млекопитающих в Хурху водится горный козел или по-монгольски улан-яман (Сарга sibirica?), весьма осторожный зверь. Убить его тем трудней, что нет почти возможности подкрасться по здешним россыпям, которыми усеяны все горы; притом острые камни этих россыпей чрезвычайно портят обувь. Несмотря на самое усердное преследование, мы могли добыть лишь один экземпляр довольно молодого самца.

Из оседлых птиц в тех же горах Хурху мы встретили: ягнятника (Gypaёtus barbatus), бурого грифа (Vultur monachus), стенолаза (Tichodroma muraria) и очень много кекликов (Caccabis chukar), которых далее по Гоби уже не видали, из пролетных — завирушку (Accentor erythropygius), стренатку (Emberiza godlewskii), Nemura cyanura и Carpodacus davidianus [737]. Осень в описываемых горах, во время нашего там пребывания (22 и 23 сентября), уже вполне наступила: трава посохла и пожелтела, листья на кустарниках и ильмах наполовину опали, а горные козлы вылиняли и носили отличную, хотя еще короткую, зимнюю шерсть.

Дальнейшее наше следование. Поохотившись двое суток в горах Хурху, мы пошли далее, направляясь, как и прежде, почти меридионально на север. Перейдя довольно широкую замкнутую на западе долину, а затем северный, более низкий, расплывшийся отрог хребта Хурху, мы вступили снова в обширные волнистые равнины, местами вспученные то пологими увалами, то одинокими группами скалистых холмов. С таким характером пустыня тянулась по нашему пути верст на 250 в поперечнике, до почтовой улясутайской дороги, за которой начиналась уже степная полоса северной Гоби.