Из записок районного опера

…Убийство даже по сегодняшним меркам для милиции — событие чрезвычайное, и уж тем более — когда речь идёт об убийстве сотрудника милиции, находящего при исполнении служебных обязанностей!.. Какие мы ни есть по жизни такие да сякие, но когда убивают н а ш е г о, то мысль у всех, от зачуханного рядового патрульно-постовой службы до возглавляющего облУВД генерала, одна: НАЙТИ И ПОКАРАТЬ… Половину личного состава РОВД сняли со всех прочих важных мероприятий, и, укрепив их ряды лучшими спецами из гор- и облУВД, бросили на расследование этого злодеяния. Сразу же, с учётом спущенных колёс «уазика», была выдвинута главная и основная (оправдавшаяся в результате) версия: убийство из хулиганских побуждений. Около двухсот сотрудников милиции в форме и штатском начали обход всех квартир в близлежащих домах, с постепенным расширением периметра. Задавались одни и те же простенькие вопросы: где вы были тогда-то и тогда-то? чем занимались? что видели или слышали?.. Прямых очевидцев произошедшего так и не нашли, но постепенно накапливалась масса потенциально перспективной информации, которая тут же становилась предметом последующей оперативной разработки. Возникали и усиленно проверялись всё новые и новые фигуры подозреваемых… Кто-то видел в этом дворе примерно в это же время компанию подвыпивших парней с гитарой, — отыскали всю компанию, с каждым беседовали по несколько часов, говорили жёстко и без сантиментов… Ввиду особой ситуации прокуратура молчаливо дало «добро» практически на л ю б ы е спецмероприятия, и наши ребята из кожи лезли, пытаясь получить результат… Но парни с гитарой оказались чисты, — никого не убивали, не обворовывали, наркотой не баловались, в хулиганке — и той не отметились ни разу… Нормальные, и даже вполне приличные парниши!..

Другой свидетель вспомнил, что за час до убийства в тот роковой подъезд входил некий неприятного вида мужчина нарколыжной внешности… Отработали версию, установили личности вообще всех, кто в тот день (а также и накануне) по каким-либо причинам входил в подъезд или выходил из подъезда. Вычислили и «неприятного», он действительно смотрелся неважнецки — тормозок с детства, окончил школу для «умственно отсталых», работал дворником, жил со старушкой-мамой, состоял на учёте у психиатра, имел репутацию совершенно безвредного… Прокачали его по всем параметрам, допросили, побили, опять допросили, составили подробный график его жизни в тот день, оказалось — не стыкуется, в момент убийства он был уже не здесь, а на другом конце района, чему есть свидетели… алиби практически железное, поэтому выгнали в шею, на прощание надавав подзатыльников и посоветовав больше не путаться под ногами у занятых людей…

…Среди различной информации была и такая: прогуливавшая овчарку в двух километрах от места событий в тот день женщина видела мужчину в кепке и куртке, причём мужчина показался ей взволнованным… Таких «бегущих» и «взволнованных» в тот день нашими протоколами опросов и допросов фиксировалось множество, и проверялись все подобные сообщения, все без исключения… Найти обладателя кепки и куртки сразу же нам не удалось, но в памяти оперов и следователей он уже засел…

И всплыл, когда изучались показания гражданки такой-то: «Моего мужа, находящегося в нетрезвом состоянии, привёл домой его неизвестный мне собутыльник… Кепка и куртка?.. Да, кажется было на нём что-то вроде…» Допросили её мужа: «Пил с Яшкой Харченко из арматурного цеха… Помню, как за второй бутылкой сбегал, потом — ничего уже не помню…» На доступном языке ему популярно разъяснили, чем может закончиться для него беседа с операми, если он сейчас же и очень подробно не припомнит все разговоры, которые велись как во время пьяного застолья, так и на пути от дома хозяина к жилищу гостя. Непоколебимо стоек и крепок в испытаниях рабочий класс, но — не до такой степени, чтобы устоять перед пытливостью допрашивателей из уголовки… Так и всплыла на поверхность беседа о «злоупотреблениях ментуры» и «необходимости как-то с этим бороться»…