Из записок районного опера

И вот ведут её, стало быть, а она рыдает безутешно. Увидела меня — вообще заголосила: «Что ж это делается, гражданин старший лейтенант?! Третий день подряд ОМОНовцы меня забирают!.. Главное — задержат человек десять, но у каждого оказывается достаточно бабок, чтоб откупиться, только у меня их нет, вот меня одну они каждый раз в РОВД и волокут!» Я пожимаю плечами: «И что ты предлагаешь — чтоб я тебе денег дал?! Да, знаю я, что ты — наркоша честная, в криминале — не при делах, но у ОМОНа своё начальство, мне они не подчиняются, так что имеют полное право тебя за гриву хватать, коль уж ты им так приглянулась… Сама виновата!..»

Посидела она у нас в коридоре, пока ОМОН не ушёл, а потом отпустил я её. Безвредная (точней — маловредная) тварь, нечего ей у нас пока что пылиться…

…В тот же вечер, кстати, привели к нам ОМОНовцы какого-то мужичонку, говорят: «Пьяный, ругался на площади! Там несколько хануриков пришлось зацепить, заодно прицепом прихватили и его…» Дежурил в тот день капитан Масик, весьма осторожный товарищ (иначе на должности дежурного нельзя, а то быстро залетишь в историю!), посмотрел он на мужичонку опытным глазом, и — насторожился… Тем более, что неожиданно приведённый заявил: «Не трогайте меня, я сам — бывший мент!» Логика понятна: «своего» — не обидят… Ясно, что кто хошь может назваться хоть папой римским, но насторожённый Масик решил: раз говорит — пусть так оно и будет… Посадили его в коридоре на стуле, сказали строго: «Не шуми, не возникай, и через часок — тихонько отпустим…» По-моему, справедливо с человеком поступили, верно?.. Главное, в камеру не кинули, где томится всякое гнильё, и куда нормальному человеку лучше — ни ногой!.. Но чтоб хорошее отношение к себе оценить — мозги иметь надо… Покемарил он в коридоре, потом спрашивает у дежурного: «Можно выйти на улицу, покурить?..» «Иди…» — разрешил тот. А чего запрещать, ежели гражданин — не арестован и даже официально не задержан?.. Сбежит — и хрен с ним, меньше потом будет разбирательств… Сходил он на улицу, покурил, возвращается через пять минут, и с порога заявляет дежурному: «У меня при задержании было в кармане 50 долларов, а сейчас посмотрел — нету… Это ваши взяли, сволочи!.. За что ж вы со мною — так?!. За что меня обидели?!»

Разумеется, Масик сразу подумал про ОМОН, — тем при шмоне затырить найденную у задержанного купюру — без проблем… Даже смешно обвинять их в подобном!.. Воробышек что делает когда видит зёрнышко перед клювом?.. Правильно — клюёт!.. Вот и ОМОНовцы тоже…клюют… На то и ОМОН, чтобы л о х о в и наглецов за глупость и наглость наказывать, в том числе — и бабками… Но это мы про себя кумекаем, а в натуре быстренько посоветовался дежурный в сторонке с несколькими операми, и решили мы коллективно, что дело пахнет керосином и жалобой этого придурка в прокуратуру, поэтому самое правильное — поскорей от него отвязаться, чтоб в случае чего меньше было поводов навесить на нас крючков… Перво-наперво ни в коем разе нельзя кидать его в «клетку», при этом ведь нам ошмонать его придётся, а тогда он задним числом и на нас бочку накатит: это они моё бабло замутили!.. Решено: составляем протокол по статье: «мелкое хулиганство», чтобы позднее можно было объяснить причину задержания, и — отпускаем на все четыре и без шмона, ежели потом он развопится насчёт пропажи денег, у нас будет железное алиби: мы ж его не обыскивали!.. А что ОМОН намылил — так то их дело, у них своё руководство, пущай перед ним и ответствует…

Составили протокол, потом отыскали в коридоре приведших его ОМОНовцев и украсили документ их подписями, причём хлопцам мы ни звука не вякнули насчёт заявления задержанного о пропаже денег, фиг они тогда б протокол подписали, наоборот — сказали бы: «Этого хрена моржового никогда не задерживали, и вообще — видим его впервые в жизни!» Но раз уж поставили свои закорючки, то теперь не отвертятся, им и отвечать в случае чего, а мы, «районщики» — в стороне…

Узнали у дурилы номер домашнего телефона, позвонили, вызвали в райотдел жену, чтоб мужика забрала, самого же посадили опять в коридоре: «Сиди и жену жди!» И вот сидит он на стуле, качается и ноет как заведённый: «За что со мною — так?.. Я ж в Афгане был… За что?!» Вышел я на несколько минут из помещения по делам, когда вернулся — он уже песни пел какие-то, слова уловить трудно — один вой, да ещё и зубами скрежещет, аж слушать страшно… Затрахал всех он своим пением!.. ОМОН ещё людишек понатаскал, дел — куча, башка и так трещит, а тут ещё — этот… Главное — сажать в камеру его нельзя, и по мордам врезать разок (чтоб заткнул хайло) тоже неудобно, вот он, пользуясь безнаказанностью, и распоясался…