Из записок районного опера

Другая — чуть покрепче характером, ещё пацанка, но такая, что станут её бить — в сторону не отойдёт, пока сполна своё не получит. Личная жизнь — не сложилась. То да сё… Осталась с малым на руках, без мужа, без состоятельных и готовых оказать щедрую помощь родичей, без верных подружек… Стала бомбить хаты, но одной было трудно, тяжко женщине одной двери ломать, да и много из квартиры на дамском горбу не вытащишь… Вот и решила завести подельника. Умные воровки в подельники берут обычно любовника, эта же связалась с просто знакомым, — знала его с детства и считала надёжным, даже и опытным, ибо он уж один срок (за вымогательство) успел отмотать… И всё бы хорошо, но парень тот жил с одной кобылой, а у ней была сестра, жутко завистливая и жадная. Ну и- н а с т у ч а л а… Так и дошло до меня н и з о м: у такого-то периодически появляются откуда-то дорогие вещи… Проверили его по картотеке: ранее судим!.. Ага, значит — уже заведомая сволочь…

Повязали его, свезли в РОВД. Он уж был учёный, и лишних страданий себе не желал. Для понта продержался молчальником полчасика, чтоб пред самим собою «лицо сохранить», а потом за милую душу — раскаялся, и возжелал пойти со следствием на компромисс: он нам — всё, чего мы пожелаем (но — в рамках этой же статьи УК), а мы ему — ласковое обращение на допросах, ну и г р е в в камере, вестимо… В итоге признался он во всех своих кражах, и ещё несколько л е в ы х, не им совершённых, по нашей указке взял на себя.

Кстати, и напарницу свою загрузил по полной программе, а ведь по всем воровским п о н я т и я м такое — западло. Если по делу идут равноправно пацан и пацанка, то кодекс воровской чести обязывает парня всё брать на себя, дескать: «Я — мужчина, я и пойду «паровозом»…» Этот же заложил подельницу конкретно, замарал так, что никаким шампунем не отмоешь… Взяли мы и её. И то ли потому, что — не били (без крайней надобности, ежели статья не дюже сурьёзная, опера баб стараются не колошматить), то ли просто характерец был как сталь, но только вела она себя совсем по-другому, и даже свои «родные» кражи признавать категорически не хотела. Долго мы с нею возились…

Дней через десять она чуть уступила нам: своё готова была признать, но — как чужое… Мол, это она идёт нам навстречу, и принимает на себя л е в о е ради давней своей симпатии к органам внутренних дел, которым позарез нужно повысить свои показатели раскрываемости… Да и физиономии здешних оперов ей, видите ли, ну уж очень приглянулись, вот и идёт навстречу их пожеланиям!.. Однако нам такого «одолжения» с её стороны и даром не надо, она ж потом от него на суде с легкостью отопрётся, и будет иметь на то моральное право: «Я вам и на первых допросах говорила то же самое: НЕВИНОВАТА!..» Опять мы с нею поработали плотно, стараясь надавить на женскую психику, на чувства…

…Смешно даже рассказывать, на чём мы её в итоге сломали: всего лишь свезли домой к ней и дали помыться в ванне (в СИЗО ведь не отмоешься как следует, а она была чистюлей!), а потом отвезли в детдом, где временно её ребятёнок обитал, и дали с ним часок пообщаться. Ну, ещё и дали ей маленько р а с к у м а р и т ь с я…

А после всего этого — выставили ей условие: или мы в случае её сотрудничества со следствием такое до суда повторим ещё пару раз, или, в случае её дальнейшего бессмысленного упирательства, малыша своего она ещё три-четыре года (пока не отсидит полностью срок) не увидит!.. И вот только тогда те кражи она приняла на себя, и именно — как свои… Причём — попросила, чтобы мы и подельнику её в благодарность за её уступчивость дали кольнуться разок, хотя и знала прекрасно, что он её заложил… Ну, это — её дело, мы и ему дали, нам — не жалко. Так и так потом ему в камере придётся за своё гнилушное поведение отвечать по п о н я т и я м…

Своих сдавать не принято что среди ментов, что среди воров… Неопытный, если на допросах расколется, в камере потом всё отрицать будет: «Не сдавал корешей, молчал как партизан!» Глупо, всё равно потом правду узнают… А кто смышленней и матерей — тот раскается перед л ю д ь м и, слезу пустит: «Вот так падлы-менты меня подпёрли, нож — к горлу!.. Деться было просто некуда…» И все ему верят, хотя и ежу понятно, что — туфта.

Камере, кстати, даже и выгодно, когда в ней — «сотрудничающий со следствием» сидит. Вокруг таких вся тюремная администрация вьюном вьётся, — только благодаря таким «сотрудникам» в подобных камерах разрешают иметь телевизор, и передачи сюда передают регулярно… Сам ведь опер с пустыми руками сюда обычно не ездит, г р е в везёт, или ещё лучше — родственников подследственного с собою прихватывает, с полными продуктов сумками… А в камере принято делиться, всё на всех — и блатным, и мужикам, и даже чушкам… никого не обделят!..

9. НИКОМУ НЕЛЬЗЯ ВЕРИТЬ…

Рыба был квартирным вором — «серийником»: отмотавшим четыре срока по одной и той же статье.