Из жизни кукол

Он смотрел “Рассвет мертвецов” бессчетное число раз и сам составил длинный список ляпов. Съемочной группе оказалось страшно трудно не попасть в картинку. То виден каскадерский трамплин, то кто-то из съемочной группы мелькает за окном.

Снято коряво, но энергия этих эпизодов – чистая любовь. Каждый ляп на своем месте, они присутствуют в фильме как его необходимейшие части.

В Кевине бурлил адреналин, больше всего ему хотелось сейчас оказаться там.

Посреди этой анархии и символического разорения капитализма.

You have not listened!

Везде отступления от нормы, и это ожидаемо. Йойо, крутясь, ушло к полу, оттолкнулось от ковра, снова легло в руку.

Стреляли ружья, вдребезги разносило витрины, выла сирена, ревели моторы. Какофония успокаивала, а адреналин обострял чувства.

Но что-то было не так.

Что-то, чего он раньше не замечал.

Кевин остановил фильм, поймал йойо, крепко сжал. Отмотал на полминуты назад и снова запустил фильм.

You have not listened!

Можно слышать, не слушая, но нельзя слушать, не слыша. Кевин стал слушать.

Кровавые сцены в торговом центре шли под музыку, которую обычно выбирают, чтобы она оставалась незаметной. В “Рассвете мертвецов” она создавала извращенный контраст, уклон в сторону комического, и ощущалась как неправильная, как нечто, чего здесь не должно быть.

Музыка, которая звучит в торговом зале, подумал Кевин. Беспечно льющаяся мелодия – то, что называется “музыка для лифтов”. Она-то и привносила ощущение распада. Она-то и царапала слух.

Кевин остановил фильм, взял телефон и позвонил Эмилии, надеясь, что она еще на работе.

Он посмотрел в окно. На отливе лежал приличный слой снега, и Кевин понял, что снег, наверное, шел довольно долго. Может быть, даже все время, что он смотрел фильм.

– Я хочу послушать его снова, – сказал Кевин, когда Эмилия ответила и подтвердила, что она все еще в участке.

– Кого – его?

– Ролик с отцом и рыжей девочкой. Там фоном звучит музыка.

– Да, верно. Играет радио.

– Можешь прокрутить музыку еще раз?

Возможный анализ

Квартал Крунуберг

Когда Кевин позвонил и попросил включить звуковой файл, Эмилии покаалось, что голос у него усталый и нетерпеливый.

Через минуту и семнадцать секунд она вытащила проводок.

– Ты услышал что-то, чего не слышала я?

– Скажем так: часто ли в Швеции передают по радио блюграсс?

– Хороший вопрос. Чтобы определить музыку на записи, я пропустила мелодию через несколько приложений и программ, но безрезультатно. Единственное, что я знаю точно, – это что там звучат банджо, мандолина и скрипка. Звук тихий, качество неважное, но анализ показал, что это, вероятно, радиостанция в АМ-диапазоне, на шведском радио такого нет уже пару лет, да и раньше встречалось не слишком часто.

– Ролик записан не в Швеции?

– Скорее всего.

– Его могли записать в США?

– Да, а также в некоторых других странах, и я…

– По-моему, мелодия звучит как импровизация, что тоже не в пользу версии о шведском радио. А тот американский IP-адрес – где в США он зарегистрирован? IP-адрес Джозефа Луиса Маккормака, который умер?

– Атланта, Джорджия, – ответила Эмилия и тут же услышала на том конце вздох.

– “Deliverance”. “Избавление”. Goddamn, you play a mean banjo[81].

– Ты о чем?

– Про один фильм, там действие происходит в Джорджии, в районе Аппалачей, на родине блюграсса. Смотрела фильм, где беззубый мальчик играет на банджо? Это оттуда.

– Ну да, смотрела.

– Там звучит не “Dueling banjos”, мелодия вообще не имеет отношения к фильму, но ощущение лоу-фай[82] – то же самое. Какая-нибудь группа из американского Библейского пояса.

– Я тоже услышала на записи кое-что еще, – сказала Эмилия.

– Что-то, чего не услышал я?

– Да… Вообще я, прежде чем говорить с тобой, хотела бы проверить этот момент с одним коллегой, но какая разница, скажу сейчас… Я начинаю думать, что на самом деле голос твоего отца – это запись. Там фоном звучит белый шум, и колебания звука указывают на то, что запись могли сделать на кассету.

– Магнитофонную кассету?

– Да. Вероятно, во время съемок кто-то держал в руках диктофон с кассетой, на которой записан голос твоего отца. Может быть, звук наложили потом, чтобы осложнить возможный анализ.

Последовало долгое молчание. Наконец Кевин сказал:

– Спасибо. Тогда остается только узнать, кто именно держал диктофон.

Их прервал стук в дверь.

– С Кевином говоришь? – спросил Лассе. – Если да, включи, пожалуйста, громкую связь.

Эмилия подключила динамик и положила телефон на стол.

– Ульф Блумстранд имеет доступ к четырем квартирам, – начал Лассе. – У него два кондоминиума, в Риссне и Акалле, а еще его имя стоит в двух договорах аренды, квартиры в Рогсведе и Фисксетре. Я только что отправил тебе адреса.

– Еще что-нибудь можно связать с Блумстрандом? Нежилые помещения? Дачные домики?

– Нет, насколько мы знаем.

Кевин откашлялся.

– Лассе, ты хороший начальник.

– Спасибо… Я стараюсь.

– Что означает – тебе все равно, чем я занимаюсь в свое свободное время.