Из Злодейки в Толстуху

«Алло, Ирочка? Где тебя носит?! Отчёт должен быть на моём столе сейчас же! Алло!»

Изида несколько секунд глядит на то место, откуда звучит, склоняет голову набок и закусывает губу изнутри, что с её теперешними щеками вообще не заметно внешне.

– Кто это?

«Твой босс! – разрывается трубка. – Тебя почти не слышно. Ирина, ты останешься таки без премии, ясно тебе? Если сейчас же не явишься в офис, я тебя ещё и оштрафую».

Изида открывает рот, чтобы забросать его бараньими внутренностями, но вместо этого молчит, обдумывая услышанное.

Срочно нужно разобраться, как здесь всё устроено, и не усложнить себе жизнь ещё больше.

Артём, который услышал часть разговора, обеспокоенно поднимается и начинает носиться по квартире в поисках её свитера, тёплых брюк и что там ещё надевает обычно сестра?

– Ладно, забудь, что я говорил! Тебе надо спешить. Мы же рассчитывали на твою премию. Ир, ну потерпи немного, а? Ну ты чего? – суёт он ей в руки ком одежды. – Денег совсем не будет, если он…

– На что? И почему рассчитывали? – Изида скалится. – Ты вообще кто такой?!

Он бледнеет и округляет глаза.

– Брат… Ир, приди в себя! У нас почти нет денег, тебя уволят, и окажемся под забором!

Она оглядывает комнату не веря своим ушам и хватает его за шиворот:

– Ты мужик или кто? – голос её разносится по всей квартире и дальше, потому что соседка за стенкой принимается истошно стучать.

Глава 4. Почему ты ещё жива?!

Артём обмякает в её руках, округляет глаза и бестолково трясёт головой, заикаясь, пытаясь что-то сказать.

Изида разжимает покрасневшие пальцы и кривится, а затем и ловит себя на том, что открывает рот и чуть выдвигает челюсть вперёд.

Чёрт, старая привычка даёт о себе знать.

Но какая же мерзость, что мужчина может быть таким!

Изида плюёт на него и переводит взгляд на кипу странной… одежды?

– Что это?

Он обиженно отползает к дивану, с важным, оскорблённым видом поправляет свой носок, чтобы из него не торчал палец, и демонстративно не отвечает ей.

– Совсем ополоумела, – ворчит сам себе, и ретируется на кухню, откуда звучит уже громче: – Ополоумела!

Изида качает головой.

– Ты должен отвести меня к Оракулу! – идёт за ним. – Есть что-то подобное? Иначе тебя ждёт мучительная смерть!

Лицо Изиды в этот момент приобретает такое выражение, что можно точно сказать – толк в пытках она знает.

Он пьёт воду с графина, с грохотом ставит его на стол и матерится. После чего переводит на сестру злой взгляд.

– Оракула тебе? Хочешь, чтобы игру продолжил и интернет тебе включил, мол, вот тебе, дева, волшебное говорящее зеркало или что-то такое? Ирина, если ты сейчас же не прекратишь, я вызову скорую, скажу, что ты головой совсем поехала. И лежать тебе в больнице! А оттуда, поверь мне, так просто тебя не выпустят. Ты пугаешь меня!

– Что ты несешь? Кого вызывать собираешься? – она слушает внимательно, но половины не понимает, а потому голова начинает истошно зудеть изнутри.

– Врача! – кричит он. – Чтобы закрыли тебя в больнице! А то ты совсем поехала, похоже. Ведёшь себя неадекватно, несёшь всякую чушь. Я почти поверил, что ты это серьёзно! Вернись в реальность сейчас же, или, обещаю, Ир, я вызову скорую!

– Закрыть?

Она чувствует, как кружится голова. Садится за стол и вытягивает вперёд руку.

– Воды, смерд.

Итак, холоп упорно не хочет сотрудничать. У неё здесь нет слуг, чьё уважение – либо страх – давно завоевано, нет точных сведений о том, что это за земли, и ужасно, ужасно неудобное тело.

К тому же, принадлежащее какой-то нищенке.

Которой нужно работать на мужика с мерзким голоском.

Она открывает рот снова и переводит яростный, жгучий взгляд на этого…

– Как тебя? Быстрее шевели своим мясом, иначе я тебе его и скормлю! Что ты говорил, мне надо тебе пожарить, тварь?

– Ка-картошечки, – лепечет Артём, и протягивает ей графин с водой, пусть Ира и сто раз уже просила не пить из него, а наливать в стакан. – Картошечки, жрать охота… – повторяет он уже почти жалобно, и смотрит на Иру с сочувствием и теплотой. – Ира, тебя начальник уволит, если не поспешишь. Ты в порядке?

Изида залихватски берёт графин и отпивает из него, мысленно сосредотачиваясь на новом теле.

Мышцы такие слабенькие, как так вышло? Ей даже графин поднимать тяжёло, и сердце как-то странно стучит.

Тум-тудум-тум-тум-ду-ду-ду-ду-туду-дых!

– Как она вообще живёт, не понимаю… Что за работа хоть?

Нужно осмотреться, успокоиться, не спорить, чтобы не сделать хуже. А уж потом…

– Ну… – мнётся Артём, хмурясь, пытаясь понять, как ответить. – Я не вникал никогда, прости. Эм, секретарша? И бухгалтерию на тебя повесили, вроде. Или что-то такое. Не обижайся, Ир, я в твои дела обычно не лезу, – он отмахивается, но вдруг выходит из кухни, и спустя пару секунд возвращается уже с папкой в руках. – Вот, ты брала отчёт делать, вроде!

При виде бумаг на Изиду накатывает тяжёлый, холодный… страх?

Она приподнимает бровь, устраивает ладонь на сердце и размыкает плотно сжатые губы:

– Я бесстрашная Изида, воительница и завоевательница.

Артём пугается, срывает с дверной ручки застиранное вафельное полотенце и принимается обмахивать им Изиду.