Из Злодейки в Толстуху

Изиду, так Изиду, плевать уже!

– Снова паническая атака? А врач тебе говорил отдыхать больше, спать лучше, а не романы свои строчить. Что он тебе советовал? Что же? – паникует он сам, но никак не может вспомнить.

– Какие романы? И, – она сужает глаза, – какая атака? На меня? – повышает голос.

За стенкой снова стучат.

– На-на тебя… – опускает он руку с полотенцем. – Ну, так что?

Изида рывком поднимается, сметая графин на пол.

– Кто атакует? Демоны?

Артём отшатывается и бежит в комнату за телефоном.

– Я звоню в скорую! Мне, – тут же выглядывает на неё из-за двери, теряя уверенность и меняя тон на растерянный, – звонить?

– Что они сделают? – Изида хмурится, готовая воспринимать новую информацию. – Они разбираются?

– Да, если ты… ну, бредишь, выпишут таблетки, или положат в больничку на месяцок… Ну, что, звоню? – в голосе его надежда.

Надежда, что звонить не придётся.

– Да, бараний желудочек, я про демон… – Изида осекается, мрачная как чёрт. – Почему она работает, а не ты? Она женщина! Должна наслаждаться и подставлять ноги для лобызаний! А тут есть что лобызать! Если ты полоумный, то где её мужчина?

– Так ведь… я брат. И у меня, между прочим, сложная ситуация в жизни, ты сама говоришь! Развод, знаешь ли, не шутки… – он подходит ближе, тяжело и горестно вздыхает, и садится напротив. – Ты на начальника всё смотришь. Классика. Но, как по мне, ты понимаешь всё, не дура ведь. Не светит тебе замужняя жизнь. Поэтому хорошо, что хоть я есть. Мужик в доме. Ну, что ты? – улыбается будто примирительно. – На работу идёшь? Одевайся и иди, да?

Взгляд Изиды холодеет.

– Теперь я знаю, кого использовать, если мне понадобиться провести ритуал с жертвоприношением. Зачем столько странной одежды?

– Холодно же, – ничего не понимает он из вышесказанного, но решает не вдумываться. – Ты же простужаешься, как раз плюнуть! Ир, давай быстрее, а?

– Холодно? – зиму Изида терпеть не может по понятным причинам.

Она подходит к окну, убирает штору и замирает. Везде серые высокие квадратные здания, все одинаковые, дороги огромные и чёрные, и по ним передвигаются странные существа… Машины – приходит в голову. Дорога, спальный район, работа, быстрее, ватрушки…

– Ничего не понимаю, – морщится она и оборачивается к холопу. – Какие ещё ватрушки?

– Да-да, – кивает он радостно, замечая в глазах её знакомый блеск и признаки адекватности, – и ватрушек по дороге купишь! Своих любимых. Ты ведь заслуживаешь немного счастья! Только иди скорее, ну, Ир!

– Да, мне нужно лучше рассмотреть это странное место. Может, – захватывает её щекочущее душу опасение, – это Ад? Ты, бездельник, должен проводить меня. Живо.

Она подходит к тряпью, чувствуя позыв уже, наконец, сесть. И, запыхиваясь на каждом движении, принимается натягивать на себя неприятную на ощупь, странную ткань.

Артём ждёт её у двери и переминается с ноги на ногу.

– Я не пойду никуда. Такси вызову, тебя отвезут. Холодно.

– Ты не спорь со мной! Если родился рабом, так будь нормальным, баранья головешка, рабом!

Она натягивает какие-то толстые штаны, в несколько слоёв, с какой-то неестественно красной скользящей тканью снаружи. От них моментально начинает печь ноги. И всё шуршит. Кружевную блузу в цветочек, свитер в елочку, шарф с бантиками, меховой плащ…

– Отвратительно! – выходит в коридор, едва передвигаясь.

Артём кивает, но сразу же спохватывается.

– Зато тепло! – странно, конечно, что она надела всё, что он сунул ей в руки, ну да что уж там. – Эх, с богом, – говорит зачем-то, и открывает перед Ирой дверь.

И Изида вдруг хватает его за локоть:

– Какому богу ты молишься?

– Единственному нашему всеобщему! – пугается он, и сразу же задумывается, всё ли правильно сказал.

Вроде, звучит как-то не так…

– Я не знаю такого! Куда идти?

– Туда! – махает он рукой на лестничную площадку. – Вниз, Ирочка… – и напоследок вручает ей папку с бумагами.

Лестница, что надо. Широкая.

– Надо взять на заметку вашу эту, как это слово… архитектуру…

Задумчивая и напряжённая, она начинает скрипеть по ступеням.

– Лифт сломался, – как только Артём захлопнул дверь, высовывается из соседней квартиры мелкая и морщинистая старуха. – Ай-ай, как нехорошо, сломался! Но ты потихоньку, потихоньку…

Изида останавливается.

– Лифт?

– Ага-ага, лифт, – кивает она, чему-то радуясь. – А вы там, что, небось поругались?

– Ир? – останавливается рядом с ней мужчина, идущий наверх. – Что-то ты поздно здесь…

У него маленькие серые глазки и сквозь редкие русые волосы просматривается будущая лысина.

Изида не обращает на него внимания, сосредоточившись на бабке.

– Почему ты ещё жива?

– Ась? – звучит в ответ с возмущением. – Это ещё что за вопросы такие?!

Мужчина же всё никак не уходит, улыбается Ире, останавливаясь между ней и соседкой. А затем вдруг слегка наклоняется, словно хочет что-то шепнуть на ухо Ире, и проворно, ощутимо щипает её за аппетитное бедро.

– Что ты, стесняешься теперь? А, может, ещё разок ко мне заглянешь, мм?

Соседка за его спиной вся обращается в слух.