Избавление

- На маминых руках пятеро малышей, окромя меня, я-то уж взрослая, могу и сама прокормиться. - Она повременила и, как показалось, гневно добавила, косясь на фельдмаршала, на его серебряный мундир: - И зачем войну затевал? Окромя бед, от нее, проклятой, ничего не жди... Вот и он сидит сейчас, пленный, и тоже клянет теперь...

- Кого?

- Войну и небось самого себя... Извините меня, - и девушка, скорбно поджав губы, удалилась из комнаты.

- Видите, еще одна трагедия, - заговорил Вильгельм Пик поникшим, совсем печальным голосом. - И несмотря на это, девушка нас обслуживает. Откуда ей ведать, кто мы, знает только, что немцы, воевали и, значит, убивали таких, как ее отец. Разрушили мир войною...

Черный кофе остывал, никто к чашкам не притрагивался.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

На другой день с утра встреча возобновилась.

То и дело полковник Адам порывался встать и уйти - думалось, что сейчас начнется сугубо доверительный разговор и ему неудобно, просто неприлично оставаться. Но всякий раз Вильгельм Пик взглядом давал понять, что Адам вовсе не мешает, пусть слушает вместе со своим командующим. Более того, сам Адам чувствовал, что ему необходимо остаться, чтобы многое понять и извлечь для самого себя.

В комнату, как всегда без стука, вошел генерал Артур Шмидт. Его рабочая блуза и руки, заляпанные землею, вовсе не выдавали в нем былого начальника штаба армии.

Он попеременно смотрел то на фельдмаршала Паулюса, то на Вильгельма Пика, о присутствии которого уже пронюхал, и проговорил с присущей ему злобой:

- Знаю, вы замышляете тут, как разбить Германию, похоронить ее. Но это от вас не зависит! Германские войска воевали и будут воевать, несмотря на потерю 6-й армии. Это, господа, еще не поражение великого рейха, так что успокойтесь. - Артур Шмидт покинул комнату.

Вильгельм Пик был поражен его наглостью, некоторое время молчал и, встав, спросил, глядя на фельдмаршал" в упор:

- Он всегда такой... рьяный нацист?

Паулюс промолчал. За него ответил с усмешкой Адам:

- Это действующая модель третьего рейха. Злой дух в натуральном виде.

- Почему злой дух? - недоуменно спросил Вильгельм Пик.

- Так звали его в армии. Неисправимый злой дух. Не обращайте на него внимания. Бог с ним!

- Как не обращать внимания? - удивился, не соглашаясь, Пик. - Вот такие, как Артур Шмидт, и повели Германию на войну, на разбой. А приведут к катастрофе, к гибели, и, надеюсь, в скором времени. И мы, политэмигранты и военнопленные, все без исключения, сообща должны поднять голос против Гитлера и его клики, обратить немецкий народ и армию против тиранов.

- Каким образом? - нетерпеливо спросил полковник Адам. В душе он начинал уважать важного гостя и при нем чувствовал себя раскованнее.

- Люди, как и воззрения их, меняются, и, надо полагать, к лучшему, вновь заговорил Пик. - Это закон развития. Рано или поздно это произойдет и с немецким народом, который, идя за своим фюрером, заблудился, и военный путь свой метит кровью.

Невысокого роста, с усталым, тронутым морщинками лицом, Вильгельм Пик легко ходил по комнате, рассуждая вслух:

- Наш народ прозреет, заплатив за тяжкие грехи большой ценою. Пелена заблуждений спадет с его глаз. А для этого... - он сделал паузу, словно давая додумать самому Паулюсу, что именно надо сделать, и добавил решительно: - Надо всем восстать против гитлеровского режима. - И замолчал, ожидая, что на это ответит Паулюс, который сидел, угрюмо насупясь.

В словах немецкого коммуниста не было половинчатости, и, говоря резко, он вовсе не собирался ни подправлять, ни тем паче как-то оздоровлять установленный нацистами режим, - нет, это было отрицание всей существующей системы, то есть фашизма. Речь шла о том, чтобы чертополох вырвать с корнем, а не поливать его и не холить ради того, чтобы он давал новые побеги и семена. И Паулюс это понимал.

- Вы, господин фельдмаршал, говорите, что, как и все солдаты, клялись и присягали служить своему отечеству, иначе говоря, Германии. Так? приблизясь к нему, спросил Пик.

- Да, я присягал в верности великой Германии и... фюреру, - добавил Паулюс.

- Я тоже присягал как депутат рейхстага, но только немецкому народу, - согласился Пик. - А что получилось на деле? Мы клялись служить отечеству, а не банкирам прусским и юнкерам, народу, а не круппам и мессершмиттам, клялись миру, а не войне, не страданиям и крови...

- Но какой же, по вашему мнению, выход? - приподнял глаза фельдмаршал.

- Вот по этому поводу я и навестил вас, - оживился Пик. - Итак, сообщу вам. Среди немцев - политических эмигрантов и военнопленных создается национальный комитет за свободу Германии. Если надумаете вступить - приглашаем. А не захотите - неволить не будем. Только советую обдумать все, взвесить. Ведь если и вы, и все мы сообща не будем активно бороться против Гитлера и нацизма, то кто же поможет нашему фатерлянду и непричастным к нацизму немцам спастись, кто? Взваливать эту миссию только на плечи Красной Армии - она и так уже несет нам избавление.

Паулюс смотрел на Вильгельма Пика выжидающе. Затем, как бы между прочим, спросил, чем будет заниматься этот комитет.