Избранники Смерти

— А ты не тычь мне, боярин, прежним-то князем. Нет его больше. Время рассудит, кто прав.

— Рассудит, — поклонился Гжесь покорно. — Верно ты сказываешь, матушка княгиня. Только Землицей прошу, верных слуг княжеских не виновать. Зря ты Павла перед вором опозорила. Ведь на палочниках, книжниках да манусах гербовых князь и сидит, не в перстне золотничьем, а в дружине сила. Без них престола не удержать. Станут соседи рвать по краю, по куску щипать, да и общиплют до самых ворот городских, а то и вовсе придут, нас с тобой да младенцем Мирославом запрут в темницу да станут держать, только чтоб не умерли, чтоб земля не почуяла, что хозяин ее признанный мертв. Не того ты желаешь, княгиня. Между внуком твоим, хоть он и высший маг, как его отец, и страшной этой судьбой дружина стоит. А ты понять дала верному человеку, что поверила, будто он у юродивых хлеб ест.

Агата почувствовала, как краска стыда залила ей шею и щеки.

Прав был старик. Погорячилась, лишнего сказала. Хотела силу показать, да о мудрости забыла. Умела Агата вину свою признать. Опустила голову, сказала тихо:

— Прости меня, Гжегош Громиславич. Передай Павлу, что жалует ему княгиня… чего у наших гербовых-то нет?

— Да милостью князя Владислава все есть, — поклонился советник. Оставил-таки за собой последнее слово.

«Тебе бы двадцать-то плетей, старый змей», — подумала княгиня, кивком отпустив…

Глава 76

…старика, который казался воплощением кротости и покорности судьбе. И все же во взгляде его горело потаенное жадное пламя. У старого словника была цель. Он уже решил что-то и теперь, юродствуя и кривляясь, шел к ней неуклонно, как катится с пригорка большой валун.

— Ведь ты знаешь, лекарка, чей это волос, — не спросил — ответил сам себе на невысказанный вопрос старый Болюсь. Толстый Конрад стоял, уперев руки в стол, и сверлил Агнешку тяжелым взглядом, словно она была виновна в том, что Владислава Чернского больше нет.

Без него и знакомое уже подземелье казалось темнее и холоднее обычного. Магические шары под потолком едва тлели. Может, схоронившиеся под самым носом у княгини под землей маги не хотели быть раскрытыми, таились, не прибавляя огня. А может, просто не хватало у книжника силы, чтобы толком осветить княжеский подвал, а словник целый день проводил в городе, ловил на петлю тех, кто мог хоть что-то знать или рассказать, вот и растрачивал к вечеру всю силу, медленно растущую в его-то годы.

Агнешка опустилась на скамью, сложив руки на коленях и выпрямившись. Мысли то и дело возвращались к оставленному дома Мирогневу: как-то он там?

— У самой границы, в Пустой Земле Мировитовой, око отворилось, а следом совсем рядом второе, уж на чернской стороне. Княгине пока не сказывали, опасаются, и так у нее забот полон рот с младенцем-князем. Да только не шутки уж нынче это. Путника-золотника зацепило да всего выпило, — проговорил Конрад с угрозой. — Понимаешь ли ты, дура?! Золотника начисто. А при нем Владова склянка была, только не помогло. В бараний рог свернуло, узлом завязало и не закрылось, мало ему. Раньше оно и палочником бывало сыто, если сильный попадется, а теперь что? Бочку в него влить? А варить кто будет? Все я, как Владислав Радомирович, делаю, да только получается слабое. Он князь был, его земля слышала и трава… Уж не мне тебе рассказывать, что трава не всякого слушает. А в своей земле князь словно дерево укорененное, он с землей говорит. Хоть за это одно вернуть его надо, баба! Сказывай, чей волос?

Лицо у Конрада сделалось багровое, злое. Агнешка сжалась. Довольно знала она людей, чтобы понять: не выдержит толстяк ее молчания, возьмется за книжку.

— С чего ты думаешь, старик, что Владислава Радомировича можно вернуть? — обратилась она, не глядя на разъяренного книжника, к старому словнику. — Сама я видела, как небова жрица мертвая встала, охотилась за на…

Агнешка оборвала себя на полуслове, решив, что не стоит магам пока знать, чей сын Мирогнев.

— …охотилась за мной. Мертвая! Простая ведунья, без камня, без дерева, силы и пальцем не толкнув, встала против силы смертной… Разве можем мы против такой-то силищи что-то поставить?

— Мощь немалая, — вцепился в Агнешку взглядом старый словник, — да только как-то ты ее одолела, упокоила. Знать, сила Бялы не так скромна, как ты сказываешь. Видение у меня было, что, если ты силой своей волос вернешь тому, с чьей головы он упал, вернется в его тело и князь Черны.

Агнешка почувствовала, как к горлу подступила дурнота, потемнело перед глазами. Вспомнился страшный сон, померещилась в сумраке подвала тень черного манусова плаща.

— Не пойду, — сказала она торопливо. — И близко к нему не пойду. Был бы здесь князь Владислав, не заставил бы меня. Ни за что не заставил…

— Только нет его здесь, — прошипел книжник. — А ты есть и, пока мы не выпустим, тут останешься. Пусть Бяла ты, пусть силы мага не боишься, да только ты, как ни крути, простая баба, а бабу уму-разуму палкой учат.

Агнешка метнулась по лестнице наверх, но старый словник ловко встал у нее на пути.