Избранница

Забранский тем временем уже поблагодарил конкурсантку и напомнил жюри ее имя, чтобы они смогли проставить оценку в своих планшетах.

Когда зал снова успокоился и приготовился к выступлению последней девушки (читай, осознал, что свобода уже близко), а Забранский заглянул в планшет и объявил ее имя, к нему, почему-то пригибаясь, как будто от этого стал менее заметен, подбежал ассистент и сунул в руки записку Марты. Забранский быстро прочел ее, и его брови сами собой поползли вверх, а на лице появилось выражение крайнего недоумения.

– Виолетта Ремешева с… разговором о естественных правах, – он перевел вопросительный взгляд на стоявшую за кулисами Марту.

Та развела руками, давая понять, что она тут совершенно ни при чем, еще и на Виолетту кивнула, делая вид, что ребенок сам так решил, узнав об испорченном платье. Для кого была эта пантомима, Марта и сама не понимала. Едва ли Забранский снял бы Виолетту с конкурса только за то, что она экстренно сменила номер по подсказке телохранителя.

Тем временем сам Забранский направился за кулисы, а Виолетта – к краю сцены. В зале послышались шепотки и смех уже отдыхающих после выступления соперниц. Марте удалось разглядеть, что Аврора изображает на потеху остальным крайнюю степень испуга и отвращения от вида Виолетты.

На лицах жюри плотоядные улыбки сменились удивлением, смешанным с непониманием. Они скользили по Виолетте взглядами, а потом вопросительно смотрели друг на друга.

Когда Виолетта подошла к микрофону и заговорила, голос ее звучал так спокойно и уверенно, как будто она готовила этот номер по меньшей мере недели две, а не всего полтора часа.

– Вы, наверное, уже удивлены моим видом, господа, – начала она, – и на самом деле я тоже готовила танец, но затем задумалась: для чего? Что вам скажет обо мне мое трехминутное выступление в шикарном платье, коих вы видели сегодня уже больше десятка и наверняка перестали отличать друг от друга? Ведь главный приз в этом конкурсе – выйти замуж за Александра Шереметьева, то есть стать членом вашей семьи. И мне кажется, вы должны знать не то, насколько красиво я двигаюсь под музыку, а то, что у меня в голове, мои мысли и взгляды, чтобы оценить, буду ли я достойна носить вашу фамилию.

Второй ряд, на котором сидели конкурсантки, еще хихикал и шушукался, а на лицах вампиров из жюри уже отразился неподдельный интерес, хотя некоторые из них только скептически оскалились, но, по крайней мере, Виолетта завладела их безраздельным вниманием. Марта смотрела на все это, нервно закусив внутреннюю часть губы, и переживала, как ей казалось, больше, чем на экзаменах перед выпуском из школы телохранителей.

– Когда некоторые мои знакомые узнали, что я собираюсь участвовать в этом конкурсе, они крутили пальцем у виска, – продолжала тем временем Виолетта, окончательно успокоившись. – И я задумалась над тем, что нынче представляет собой наше общество, как далеко мы продвинулись в своем развитии. Я сейчас говорю не о машиностроении или освоении космоса, я говорю о нашей повседневной жизни, наших взглядах. Когда-то высшее образование женщин было дикостью. Когда-то право выбирать себе спутника жизни, занятие по вкусу, даже удобную одежду считалось скандалом. До тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года даже в некоторых развитых странах браки между людьми с разным цветом кожи приравнивались к межвидовым. Мы преодолели эти предрассудки и сейчас смеемся над ними, не замечая, что новые предрассудки довлеют над нашим восприятием действительности.

Скептические оскалы исчезли, вампиры выпрямились на своих креслах, некоторые даже подались вперед, внимая выступлению последней конкурсантки, имя которой многие из них наверняка прослушали. Шепотки и смех во втором ряду тоже начали затихать, когда соперницы заметили, как жюри реагирует на слова Виолетты.

– Сегодня мы считаем отсталыми тех, кто пытается навязать другим свою религию, искренне веря, что человек имеет право решать для себя, верить ли ему вообще, и если верить, то в кого. Несколько веков назад на костер или виселицу можно было угодить даже просто за другое понимание веры и религии, не говоря уже о тех, кто ставил под сомнение само существование бога. Мы преодолели расовые и национальные предрассудки, культурное недопонимание, мы признали за разными членами общества равные права и посчитали, что справились с гонениями и неравноправием. Однако я думаю, что не ошибусь, если предположу, что каждый из вас хотя бы раз испытывал на своем собственном примере ошибочность этого утверждения.

Вампиры согласно кивнули, снова переглянувшись, но теперь в их взглядах читалось только одобрение и даже отчасти восхищение. Во втором ряду Аврора едва не заскрипела зубами от злости. По крайне мере, Марте так показалось.