Избранница Тьмы. Книга 1

Я поднялась, хотя это мне далось с большим трудом. Перед глазами сразу всё поплыло, на языке ощущалась липкая горечь, в груди – тошнота. Всё тело будто из ваты, будто все кости из меня выдернули, оставив только мясо. Хотелось упасть обратно на постель и больше не вставать. Тхара подала мне чашу с каким-то травяным отваром, я приняла, выпив – другого выбора не было. Маар похоже не собирался задерживаться, и мне нужно восстановиться как можно быстрее, хотя всё тело по-прежнему ломило, болел весь низ от пояса, саднило между бёдер, но боли такой сильной, будто все внутренности выворачивает, уже не было, только неприятное стеснение внутри.

– Ночью у тебя был жар, он может вернуться к вечеру, – старуха встала, загораживая собой низкое, оно единственное оконце в лачужке и то затянутое чем-то мутным и плотным. – Я соберу тебе в дорогу трав, ты должна будешь их пить.

Я, сжимая дрожащими пальцами пузатые, чуть тёплые бока плошки, кивнула, отпивая.

– Он везёт тебя в Ортмор, – вдруг более приглушённо заговорила она. – Если ты туда попадёшь, то оттуда, – она подалась немного вперёд, вонзив в меня острый, как серп, взгляд, – уже не выберешься.

Я натянула на голое плечо сорочку, сжимая её на груди почти бесчувственными похолодевшими пальцами, поёжилась, всматриваясь в карие буравящие глаза старухи.

– Я сбегу, – ответила упрямо, опуская ступни на потёртый коврик, отставляя пустую плошку на лавку.

Стало тесно находиться под вниманием чужачки, что оплетало, как липкая паутина.

– Без союзников у тебя это не получится. Тебе не хватит мудрости сделать это правильно, без лишних потерь.

– Что же мне делать? – приглушённо спросила я.

Горло сдавил ком отчаяния, вновь я почувствовала жалость к себе, вспоминая всё то, что случилось ещё совсем недавно, каждый синяк и ссадина на моём теле отозвались жжением этому безысходному порыву. Я понимала, что эта женщина толкает меня в ещё большей тупик, загоняя в самые сети, но не могла этому противиться – слишком слаба и выпита сейчас. Но всё же что-то теплилось во мне, внутри, давая тусклый, почти призрачный свет надежды. Я вспомнила, что старуха упомянула Ирмуса…

Тхара покосилась на дверь, потом вновь повернулась ко мне.

– Я бы могла дать тебе яда ещё ночью, чтобы ты не проснулась, а ему сказала бы, что ты сгорела в лихорадке, чтобы избавить его и тебя от страданий, на которые вы обречены. То, что с тобой случилось – это не предел, ты опасна для него, и он опасен для тебя. Вы оба опасны для этого мира.

Я не понимала, о чём она твердит, но по спине продрали острые когти страха от её слов. Меня затошнило. И в самом деле, во власти Тхары было это сделать – отравить меня, но она того не сделала. Втянув в грудь больше воздуха, пропитанного старостью дерева и травами, я посмотрела на неё прямо, и она прочла мой вопрос по лицу.

– Но я не могу пойти против Ильнар, – продолжила она уже спокойнее, – если ты до сих пор жива, значит, ей так угодно. Я не вправе решать твою судьбу и забирать жизнь дочери Великой Богини.

Весомый довод, ничего не скажешь. Но это нисколько не помогает в моей беде.

– Он думает, что ты обладаешь силой, но это не так, ведь верно? Ты для него безвредна, но он думает иначе, хотя подлинную опасность он пока ещё не распознал. Но это только пока, а как только он узнает…

Ведьма замолкла, разлилась тягучая тишина, с улицы донеслось ржание коней – Страж уже подвёл их к двери, и нужно бы поспешить. Старуха продолжила:

– …если он узнает, что ты убила его брата Дарлана, то…

– Можешь не продолжать, – оборвала я, вскидывая на неё помутневший взгляд.

Тхара смолкла, сжимая синие морщинистые губы. А я опустила взгляд, ощущая, как внутри всё холодеет. Так значит, всё же брат… Что-то оборвалось внутри.

Ведьма отступила, дав мне возможность немного подумать, но думать я не могла – голова трещала по швам. Всё очень скверно, хуже, чем я предполагала. И видит великая Ильнар, лучше бы я не смотрела в это проклятое зеркало! Скверно, очень скверно. Воздух как будто смогом сгустился вокруг меня, и стало нечем дышать, в глазах потемнело от комьев разных отвратительных чувств. Если бы не вспоминала, было бы всё намного легче. Но теперь ничего поделать нельзя, разве что вновь отправиться в забвение, обратить себя вспять, чтобы то, что творилось внутри меня, погрести под толстым слоем пепла и попробовать ещё раз вздохнуть свободнее. Теперь уже это невозможно. Уже нет. От этого не уйти, оно вновь найдёт меня и потребует выхода, где бы я ни была. Это мешало мне жить в другом мире, это станет проклятием в следующем. Как Вояна это называла – кармой? Искуплением? Судьбой? Пороком?