Избранное

Эрманн и Элиза Исмани обнаружили в стене там и здесь разного рода отверстия, ускользнувшие при первом наблюдении: круглые, квадратные либо в виде тонкой прорези, прикрытые тонкими сетками. В некоторых — правда, их было не очень много — имелись выпуклые стекла круглой формы, похожие на линзы или на зрачки; в них, отражаясь, поблескивал лунный свет.

Присмотревшись, они заметили над верхней кромкой стены черные заросли маленьких антенн, филигранных экранов, вогнутых решеток, похожих на радарные, а также тонких трубок с колпачком сверху и оттого напоминающих каменные трубы в миниатюре; виднелись даже какие-то забавные челки, напоминавшие кисточки для смахивания пыли. Голубые, матовые, они были с трудом различимы, особенно во тьме.

Неподвижно глядели на них супруги среди необъятной ночной тишины. Но тишины не было.

— Слышишь? — спросил Эрманн.

— Кажется, слышу.

Из-за белой стены доносился едва уловимый шорох, невесомое стрекотание — пространный, глубокий и вместе с тем едва касающийся слуха звук, словно тысячи муравьев потоком исторгались из разоренного муравейника и стремглав разбегались во все стороны. Звук этот сопровождался почти неуловимым гуденьем, печальным и изменчивым, в которое вдруг вплетались беспорядочные короткие шумы, отдаленный шелест, щелчки, приглушенное клокотанье жидкости, ритмичные вздохи, столь легкие, что почти невозможно было определить, слышны ли они наяву, или это кровь пульсирует в висках. Значит, какая-то жизнь кипела в темницах таинственной крепости, лишь на вид погруженной в сон. Да и все эти разнообразные маленькие антенны, видневшиеся над бровкой, вовсе не застыли в неподвижности. Пристальный взгляд мог обнаружить чуть заметные колебания, словно здесь неустанно совершалась напряженная работа.

— Что это? — тихо спросила Элиза Исмани.

Муж сделал ей знак молчать. Ему померещилось, будто под стеной, метрах в пятидесяти от них, что-то мелькнуло. И тут, по необъяснимой связи мыслей, в памяти всплыла бредовая угроза Эндриада: «Мы завладеем всем миром».

В этот миг он увидел самого Эндриада. По расположенному немного выше травянистому склону медленным шагом ученый спускался вдоль стены, громко разговаривая сам с собой, словно помешанный. Возле него и впрямь не было ни души. В широкополой шляпе, с ног до головы освещенный луной, он выглядел смешно и романтично.

Стояла такая удивительная ночная тишина, что, несмотря на расстояние и на этот гул, супругам Исмани удалось расслышать несколько слов.

— Можно, можно, — говорил Эндриад. — Но нас не это должно…

Затем они увидели нечто странное. Эндриад остановился, повернувшись к стене, и у Исмани мелькнула мысль, будто тот собрался помочиться. Но Эндриад продолжал говорить, легонько притрагиваясь к стене каким-то большим посохом, словно родитель, дающий наставления сыну.

Слуха достигали лишь обрывки фраз, но смысл можно было разобрать. Раза три или четыре Эндриад повторил: «Не понимаю, не понимаю».

Исмани решил, что неудобно тайком подглядывать за ним и подслушивать. Дабы обнаружить свое присутствие, он кашлянул.

Словно ужаленный, Эндриад резко обернулся и, взмахнув руками, метнулся в одно из углублений в стене. «Кто идет? Кто идет?» — испуганно кричал он. И из-за угла наставил прямо на Исмани свой посох, который вдруг блеснул в лунном свете; Исмани сообразил, что это винтовка.

— Профессор, да ведь это я, Исмани… Вот гуляем с женой…

Ствол опустился. Эндриад приблизился к ним. Он держался настороженно и был в большом замешательстве.

— Я, знаете ли, каждый вечер перед сном делаю обход, проверяю… Ха! Разумеется, при оружии. Эту отличную штуку добыл мне майор Мирти. Американская. С очень точным боем.

— И бывали неприятные встречи?

— Слава богу, пока нет. Брожу, смотрю, думаю, разговариваю… — Он сделал паузу, словно прощупывая почву для следующего шага. — Разговариваю… Строю планы. Однако же вы меня напугали… — И снова хохотнул. Потом указал на каземат: — А об этом поговорим завтра. Я вас проведу внутрь, все покажу. Это лучше днем. Потому что ночью… Ночью здесь, в горах, не рекомендуется…

— А что, холодно? — спросил Исмани.

— И холодно, и все прочее…

Супруги Исмани расстались с Эндриадом перед своим особняком. С порога они видели, как их спутник шагает по лужайке, наблюдали за его гротескной, подвижной фигурой.

— Эрманн, — сказала жена, — с кем он разговаривал?

— Ни с кем. Сам с собой. Многие разговаривают сами с собой.

— Там кто-то был. Честное слово, там кто-то был.

— Мы бы увидели, если б был.

— Я знаю, что был. Я слышала чей-то голос.

— Голос? Я ничего не слышал.

— Да, голос, только какой-то странный. Ты просто не обратил внимания.

— Ох, выдумываешь, милая моя Элиза.

XI

Эндриад, супруги Стробеле и супруги Исмани отправились осматривать устройство, когда солнце поднялось уже высоко. Погода стояла чудесная, и нависающие со всех сторон горы сверкали белоснежной чистотой.

Миновав луг, они добрались до опоясывавшей территорию низкой стены. Здесь, возле железной дверцы, их поджидал старший техник Манунта.