Избранное

На следующем углу, под следующим фонарем им надо будет сворачивать. Над сводчатым каньоном улицы бледными немигающими глазами смотрели вниз злобные боги. Хорес сунул руки в карманы и некоторое время шел молча, между тем как его пальцы ощупывали обнаруженный ими в кармане незнакомый предмет. Он вытащил его — это оказался листок толстой почтовой бумаги, сложенный пополам и пропитанный уже начинавшими выдыхаться крепкими духами. Этот запах, так хорошо ему знакомый, на минуту сбил его с толку — как лицо, которое смотрит на вас с гобелена. Он понимал, что лицо сейчас всплывет, но, пока он держал в руке записку, пытаясь отыскать это лицо в лабиринтах охватившей его рассеянности, рядом неожиданно и жестко заговорила его сестра:

— Ты весь пропитался ее запахом. О Хорри, она такая грязная.

— Знаю, — удрученно отозвался он. — Знаю.

Была уже середина июня, и запах жасмина, волна за волною вливаясь в дом, оставался в нем постоянно, как затихающий отзвук виолы. Ранние цветы уже отошли, птицы склевали всю землянику и теперь целыми днями сидели на смоковницах, ожидая, когда поспеют плоды; дельфиниум и циннии расцвели без всякого участия Айсома. Поскольку Кэспи более или менее вернулся в нормальное состояние, а до сбора урожая было еще далеко, он почти все время обретался на теневой стороне живой изгороди, росшей вдоль садовой ограды, где по одному срезал листья с веток огромными садовыми ножницами, а когда мисс Дженни возвращалась в дом, уходил из сада и остаток дня лежал на берегу ручья, надвинув на глаза шляпу и придерживая пальцами ног бамбуковую удочку.

Саймон ворчливо слонялся по усадьбе. Его полотняный плащ и цилиндр собирали пыль и мякину на гвозде в конюшне, а лошади нагуливали жир, лень и дерзость на лугу. Теперь плащ и цилиндр снимали с гвоздя, а лошадей запрягали в коляску только раз в неделю — по воскресеньям — для поездки на богослужение в город. Мисс Дженни сказала, что она слишком стара, чтобы ставить под угрозу вечное блаженство, гоняя в церковь со скоростью пятьдесят миль в час, что грехов у нее уже столько, сколько может себе позволить человек при нормальном образе жизни, и к тому же она должна еще как-то водворить на небеса душу старого Баярда, особенно теперь, когда они с молодым Баярдом носятся по округе, ежедневно рискуя сломать себе шею. О душе молодого Баярда мисс Дженни не беспокоилась — у него души не было.

Он между тем ездил по ферме и в своей обычной холодной манере подгонял арендаторов-негров или, надев штаны цвета хаки ценою два доллара и высокие сапоги стоимостью четырнадцать гиней, возился с сельскохозяйственными машинами и с трактором, который по его настоянию приобрел старый Баярд, словом, временно превратился в почти цивилизованного человека. В город он теперь ездил лишь изредка и по большей части верхом и в общем проводил свои дни настолько благонравно, что его дед с тетушкой даже немного нервничали, полагая, что это не к добру.

— Попомните мои слова, — сказала мисс Дженни Нарциссе, когда та снова приехала к ней с визитом. — Он до поры до времени держит свои дьявольские штучки при себе, но в один прекрасный день они все вырвутся наружу, и тогда хлопот не оберешься. Бог знает, что это будет — может, они с Айсомом сядут на автомобиль и на трактор и устроят скачки с препятствиями… А вы зачем к нам пожаловали? Еще письмо получили?

— Я получила еще несколько, — рассеянно отвечала Нарцисса. — Я коплю их, пока не наберется достаточно для книги, и тогда привезу вам все сразу.

Мисс Дженни сидела напротив, прямая, как заправский гвардеец, с присущей ей холодной деловитостью, которая заставляла незнакомых людей и коммивояжеров заикаться в предчувствии неудачи еще до того, как они начинали излагать свои предложения. Гостья сидела неподвижно, положив на колени мягкую соломенную шляпу.

— Я просто заехала вас навестить, — добавила она, и в лице ее на какую-то долю секунды мелькнуло выражение такого глубокого и безнадежного отчаяния, что мисс Дженни выпрямилась еще больше и устремила на гостью пронизывающие серые глаза.

— Что случилось, дитя мое? Надеюсь, этот человек не явился к вам в дом?

— Нет-нет.

Выражение исчезло, но мисс Дженни все еще смотрела на нее своими проницательными старыми глазами, которые, казалось, видят гораздо больше, чем вы думаете — или хотите.

— Может быть, я немного поиграю на рояле. Я уже давно не играла, правда?

— Ну что ж, сыграйте, если вам хочется, — согласилась мисс Дженни.

Рояль был покрыт пылью. Нарцисса изящным движением открыла крышку.

— Если вы дадите мне тряпку…

— Ничего, я сама вытру, — заявила мисс Дженни и, задрав подол юбки, принялась яростно тереть клавиши. — Ну вот, теперь все в порядке.