Избранное

1980

ГОРЯЧИЙ ПРИЕМ

В кабинет директора Егорыч вошел запросто, минуя секретаршу.

Шмагин поднялся ему навстречу.

— Докладывай.

— Все в порядке.

— Температура?

— Сто с гаком.

Нормально. Так держать. Как начнем, сходишь, сам знаешь за чем.

— Сколько взять?

— Сколько?.. На два лица.

— Ясно-понятно. А прокурора не пригласите?

— Какого прокурора?

— Горчалова. Говорят — он в поселке.

— Да? Возможно. Лично я его не видел.

Лицо Шмагина приняло озабоченное выражение: «Чего это он вдруг явился?»

— А вообще… какие идут разговоры?

— Насчет чего?

— Ну, насчет… объекта.

Егорыч почесал в затылке.

— Такое мнение народ высказывает — в старой бане теснотища, как в автобусе, давно пора бы новую баньку поставить, а дирекция…

— Что — дирекция?

— Она только лишь для себя подсуетилась.

Услыхав это, Шмагин хотел было жахнуть кулаком по столу, но сдержался.

— Я ж тебя, Егорыч, инструктировал: на подобные реплики сумей умно ответить — сауна объект медицинский. В сауне человек себя лечит воздействием сухого пара на свой организм. Происходит гимнастика сосудов, и в итоге уставший товарищ опять готов для героического труда.

Егорыч усмехнулся.

— Тут я намедни после воздействия пара посуду сдавал, один малый из заводских объявил, будто люди про наш объект заметку послали в районную газету…

— Ну и что?.. Новое часто встречают в штыки… Ничего, у меня сегодня сам редактор газеты париться будет. — Шмагин сделал паузу. — Баня, а в особенности сауна, большую силу имеет, от нее люди добротой заправляются. Придет: «А вот я вас!» — посидит, порцию жару примет, и он уже совсем иной, он тебе друг, товарищ и брат. Понял?.. И поменьше слушай разные глупости.

— Ясно. — Егорыч протянул директору ключ.

— Нет-нет. Зачем? Не надо. Встретишь нас в белом халате, как медицинский работник, а вернешься с задания, сам дверь отопрешь.

Сунув ключ в карман, Егорыч молча удалился.

Массивный, с лысиной, блестящей, как бильярдный шар, Шмагин чувствовал себя непринужденно — он здесь хозяин, ему гости должны быть благодарны за доставленное удовольствие. Редактор районной газеты Казанкин таращил глаза, ерошил курчавые волосы и тихонько постанывал. Костистый, со строгим лицом Горчалов даже и сейчас, в натуральном виде, походил на прокурора, обдумывающего обвинительную речь. Шмагин разыскал его и почти силком привел в свою сауну. Тот поначалу упирался, но все же уступил настояниям Шмагина, который с чувством сказал ему, что он, Горчалов, просто-таки обязан укреплять здоровье, поскольку стоит на страже закона и всегда должен быть в форме.

Сейчас все трое сидели рядком, багровые от адской жары.

— Здорово! — Казанкин дышал, широко открыв рот. — Вообще стоило бы прославить в печати вашу затею…

— Кто же вам мешает? — улыбнулся Шмагин. — Вам, как говорится, и перо в руки.

— Да, но она для ограниченного контингента, — заметил Казанкин, и Шмагин понял: видно, заметка пришла уже в редакцию.

— Моя сауна открыта для всех трудящихся. Кто желает, милости просим, мы всегда рады.

— Так на стадион приглашать можно, — бросил прокурор, — а тут особенно не развернешься.

— В тесноте, да не в обиде. Первый опыт, — опять улыбнулся Шмагин в надежде услышать слова одобрения за проявленную инициативу.

Однако вместо этого Горчалов похлопал себя по бокам и указал Казанкину на Шмагина:

— Горячий прием нам оказан…

— Это, дорогие товарищи, не все. Не все! Главное впереди.

Шмагин уже почувствовал в интонации прокурора проступающую мягкость. Сухой пар делал свое полезное дело.

— Поджаривать нас будете? — осведомился Казанкин.

Редактор уже дозрел до нужной кондиции — наслаждается на полную железку. Навряд ли у него после этого поднимется рука напечатать в газете никому не нужную критическую заметку.

— На сей раз поджаривать не буду, — весело сказал Шмагин, — люди вы уважаемые, отлично работаете, так что пора вас за это премировать положительными эмоциями.

Казанкин смахнул с лица обильный пот.

— Не до жиру, быть бы живу.

— Это я вам обещаю. А сейчас, — слезая с полки, Шмагин сделал приглашающий жест, — прошу за мной.

— Куда? — полюбопытствовал Казанкин.

— На свежий воздух. За мной! — скомандовал Шмагин. — Народу никого. Мы ж на удаленном участке.

— Привет жене и детям! — подбодрил себя Казанкин и последовал за Шмагиным.

— Эх, была не была! — пробасил Горчалов, покидая сауну.

Окутанный паром, Шмагин с ходу врезался в сугроб. Туда же с визгом и придыханиями рухнули редактор и прокурор.

Через десяток секунд вся троица помчалась назад, в сауну. Вслед за Шмагиным одновременно финишировали Казанкин и Горчалов.

Шмагин дернул дверную ручку, но дверь не открывалась. Он метнул взгляд на Горчалова — именно он, выбегавший последним, роковым образом захлопнул за собой дверь.

— Интересное кино на свежем воздухе, — тихо сказал Шмагин.

— У кого ключ? — спросил Казанкин.

— Поищите у себя в карманах, — пошутил Горчалов. — Придется дверь ломать.

— Ничего, ничего, ничего… — растерянно повторил Шмагин. «Все ведь шло хорошо. Кошмар и ужас! Районная печать и прокуратура в голом виде. Ай, какая неприятность! Не важно — кто виноват, важно — что же теперь делать?»