Избранное. Потрясение оснований

Однако в текстах, принадлежащих неизвестному пророку эпохи изгнания, – в словах из 43 главы книги Исайи – «старое» означает как раз обратное. Оно обозначает то, что проходит и никогда больше не будет помянуто, – таков удел всего сотворенного, как звезд, так и травы полевой, как людей, так и животных, как народов, так и отдельных людей, как небес, так и земли. Все они стареют и исчезают. Что это значит – сказать, что кто-то или что-то стареет? Все живое растет; оно желает и стремится расти и живет столько, сколько растет. Людей всегда приводил в восхищение закон роста. То, что помогает росту, люди назвали добром, а то, что препятствует ему, – злом. Но взглянем повнимательнее на этот закон роста и его трагическую сущность. Наблюдаем ли мы за ростом живой клетки, или человеческой души, или исторической эпохи – мы видим, что рост – это обретение и утрата в одно и то же время; это исполнение и жертва. Что бы ни росло, оно должно принести в жертву многие возможности развития ради одной, которую оно использует для роста. Тот, кто желает расти как ученый, должен принести в жертву свои поэтические и политические способности, которые ему хотелось бы развивать. За возможность своего роста как ученого он должен заплатить. Он не может расти одинаково во всех направлениях. Клетки, приспособившиеся к выполнению одной функции тела, утрачивают способность приспосабливаться к другим функциям. Исторические эпохи, определяемые одной идеей, подавляют истину других возможных идей. Каждое принятое решение исключает иные возможности и сужает нашу жизнь. Каждое принятое решение делает нас старее, делает нас более зрелыми. Юность – это открытость. Но каждое принятое решение закрывает двери. И этого избежать нельзя, – это неотвратимая участь. Жизнь принимает решения каждый миг, жизнь закрывает двери каждый миг. Мы продолжаем путь от первой минуты нашей жизни до ее последней минуты потому, что растем. Закон роста придает нам величие и потому – трагизм, ибо исключенные возможности принадлежат нам; у них есть свои права. Поэтому они мстят нашей жизни, которая исключила их. Они могут умереть, а вместе с ними – великие силы жизни и мощные источники творчества, ибо жизнь по мере роста становится ограниченной силой, более жесткой и менее гибкой, менее способной приспосабливаться к новым ситуациям и новым требованиям. Или же, с другой стороны, исключенные возможности могут и не умереть. Они могут оставаться внутри нас, подавленные, скрытые и опасные, готовые вторгнуться в процесс жизни не как питающие творчество энергии, но в виде разрушительной болезни. Вот два пути, по которым стареющая жизнь движется к своему концу: путь самоограничения и путь саморазрушения. Часто оба они сливаются, внося смерть во все сферы жизни.

Рассмотрим одну из этих сфер – нашу историческую ситуацию, жизнь нашей эпохи. Наша эпоха стала тем, чем она является, в силу бесчисленных решений, следовательно, бесчисленных исключений. Некоторые исключенные возможности отмерли, лишив нас своей творческой силы. Многие из них не умерли и, исчезнув на некоторое время, ныне возвращаются, неся с собой разрушение. Былое величие нашей эпохи породило нынешнюю ее трагедию и трагедию всех, кто живет в ней. Даже те из нас, кто молод, – стары постольку, поскольку принадлежат состарившейся эпохе. Они молоды в своей личной витальности, но стары участием в трагедии нашего времени. Верить, что юность как таковая

обладает спасительной силой – иллюзия. Когда ветшали и гибли древние империи, их юношество не спасло эти империи. И наше молодое поколение не спасет нас только потому, что молодо.

Мы приняли множество решений, чтобы стать тем, чем являемся. Но каждое решение трагично, потому что это решение против чего-то, что нельзя подавить безнаказанно.

В начале нашей эпохи мы приняли решение в пользу свободы.

Это было верное решение; оно создало нечто новое и великое в истории. Но, приняв это решение, мы исключили безопасность, социальную и духовную, без которой человек не может жить и расти. И теперь, на закате нашей эпохи, стремление принести в жертву свободу ради безопасности раздирает на части каждый народ и весь мир с поистине демонической силой.

Мы приняли решение в пользу средств контроля над природой и обществом. Мы создали их, и мы привнесли нечто новое и великое в историю всего человечества. Но мы исключили цель. Мы никогда не были готовы ответить на вопрос: «Для чего?» И теперь, когда мы приблизились к старости, средства притязают на то, чтобы заменить собой цели; наши орудия стали нашими хозяевами, а наиболее могущественные из них превратились в угрозу самому нашему существованию.