Избранное в двух томах. Том 2

считал нужным, Королев применял иногда приемы довольно оригинальные, чтобы не сказать — экстравагантные, но всегда построенные на точном

понимании человеческой психологии, а потому неизменно эффективные. Вот

рассказывает один из старейших сотрудников и сподвижников Королева:

— Заседает комиссия, человек двадцать — все из другого ведомства. Спорят.

И вдруг СП показывает на меня пальцем и грозным, злым тоном говорит: «Вот

человек, который всегда нам мешает. Критикует наши решения. Предсказывает

всякие неприятности: это, мол, не получится, это не сработает. Просто никаких

сил нет с ним работать!» Я сижу, не знаю, куда деваться. Все вокруг смотрят на

меня с осуждением: вот негодяй какой — мешает Королеву работать!. А СП

выдерживает паузу, потом снимает с лица гневное выражение и совсем другим, почти нежным голосом добавляет: «И, представьте, всегда оказывается прав.

Если уж сказал, что работать не будет, — обязательно это устройство

отказывает. .» Ну, а я на этом совещании как раз нечто в подобном роде и

утверждал. Со мной поначалу не соглашались. В конце концов согла-250

сились, но, я думаю, не столько под действием моих аргументов, сколько под

влиянием разыгранного Королевым спектакля. На такие вещи он был мастер

великий! Впрочем, он на все был мастер!

В другой раз не смог СП принять участие в совещании, которое считал

важным, — заболел. Пришлось ему послать на это совещание своего заместителя

Е. В. Шабарова. Инструктируя Евгения Васильевича, Королев заранее расписал

ему, кто что на этом совещании скажет, и что (и в каком тоне) надо каждому Из

них отвечать, чтобы поняли, не обиделись и приняли правильное (то есть такое, какое он, СП, считал правильным) решение.

На совещании все прошло — слово в слово! — так, как СП предсказал.

Известный полярный летчик и летчик-испытатель, Герой Советского Союза

А. Н. Грацианский, в свое время учившийся одновременно с Королевым в

Киевском политехническом институте и строивший вместе с ним планер КПИ-3, заметил однажды, что «никаких черточек гениальности молодой Сергей

Павлович не проявлял, но был чертовски славным парнем!. .».

Что можно сказать по поводу этой искренней характеристики? Разве только

то, что черты если не гениальности (будем по-прежнему помнить о необходимой

осторожности обращения с бронзой!), то яркой и многогранной одаренности

Королева в дальнейшем, как известно, проявились в полной мере. А «чертовски

славный парень» не исчез. Не растворился в жизненных перипетиях. Хотя и

замаскировался защитными оболочками, порой весьма труднопроницаемыми..

Спадали эти оболочки не часто. Преимущественно в обстоятельствах, как сказали

бы сейчас, стрессовых.

Вот один случай, с этой точки зрения, по-моему, небезынтересный.

Дело было еще на том раннем этапе развития нашей ракетной техники, когда

к каждой удаче — таков удел, наверное, всякого нового дела! — приходилось

прорываться сквозь целую кучу неудач. Шли испытания новой ракеты, и шли

нельзя сказать, чтобы очень гладко. Раз за разом она, злодейка, заваливалась, едва

успев оторваться от стартового стола. Конкретный виновник столь

неблаговидного поведения ракеты был установлен — им оказался агрегат,

сделанный на «братской фирме», то есть в другом ракетном кон-251

структорском бюро. На доводку злополучного агрегата были брошены все силы, и вот наконец дело вроде бы пошло на лад. Успешно прошел один пуск. Потом

второй. На очереди был третий — по ряду причин очень многое решавший для

всей дальнейшей судьбы этой ракеты.

И — как назло! — опять неудача.

Первое, что рефлекторно мелькнуло в головах всех, кто был на пуске: «Снова

этот чертов агрегат!. » Та же мысль обожгла и ведущего конструктора фирмы, этот агрегат создавшей. С дикими глазами, не помня себя, рванулся он туда, где

среди искореженных ферм бывшей стартовой площадки жарким пламенем горели

обломки ракеты. Но его тут же перехватил — перехватил в буквальном смысле

слова, уцепившись за рукав, — Королев и прокричал прямо в лицо: «Вы тут ни

при чем! Это совсем другое. .»

Казалось бы, мелочь. Ну что тут, в самом деле, особенного: объяснить до

предела взволнованному человеку, что нет у него оснований так отчаиваться!.

Но когда в это время у самого, что называется, на душе кошки скребут, когда

хочется прежде всего дать выход собственному раздражению, когда весь мир не

мил, — в такую нелегкую для себя минуту увидеть переживания другого

человека и не отнестись к ним равнодушно умеет не каждый. Королев — умел.

А вот другой случай. Мы уже говорили, что Королев здорово умел заставить

людей работать. Бывал в этом иногда просто безжалостен. Но вот что мне

рассказали сотрудники его КБ. Возникла однажды какая-то неотложная работа

как раз под Новый год. И СП заставил нескольких своих инженеров в