Избранное в двух томах. Том 2

многих делах, которые произрастут из содеянного им. Останется в Будущем. .

Впоследствии мне не раз приходилось слышать воспоминания о Королеве и

читать статьи, очерки, книги о нем. К сожалению, в некоторых из них он

выступает (причем с годами все чаще и чаще) в виде этакого ангела во плоти, только что без крыльев.

Нет, он был не ангелом. Далеко не ангелом!

Он был, па мой взгляд, гораздо больше, чем ангелом: он был человеком.

Человеком со своими слабостями, сложным, трудным, колючим характером, своей негладкой, временами очень тяжело складывавшейся биографией.. И с

несгибаемой силой воли, фанатической одержимостью, редким талантом

организатора, неисчерпаемой энергией, глубокими знаниями ученого.

Со всем тем, что сделало главного конструктора — Главным Конструктором.

Личность неповторимую и — по окончательному расчету всех нравственных

дебетов и кредитов — светлую.

Я написал несколькими строками выше, что в День космонавтики 66 года

Сергея Павловича Королева не было в большом зале его КБ.

Нет, неверно это. Он там был,

И — остался.

310 Глава пятая УХОДЯТ СО СТАРТА «ВОСТОКИ»

Жара!

Изматывающая, гнетущая жара.

Под знаком этой жары проходят дни, предшествующие пуску космического

корабля «Восток-2».

Днем температура на космодроме доходит до сорока — сорока двух градусов

в тени. Опытные люди говорят: бывает здесь и жарче. Но мне вполне достаточно

и того, что есть! Пот течет по телу липкими горячими потеками. Старательно

стучит — так топает идущая в гору лошадь — сердце. Образные слова

«разжижение мозгов» кажутся абсолютно точными. С нежностью вспоминаются

(неужели они могли нам не правиться?) хозяйничавшие здесь в марте

пронзительно холодные ветры.

В школе я когда-то узнал, что такое континентальный климат. У нас в

Ленинграде это понятие воспринималось как достаточно абстрактное. Сейчас, тридцать с лишним лет спустя, я получаю возможность закрепить полученные

когда-то знания практически. Места для абстракций, будьте спокойны, не

остается.

Налетающий из степи ветер не освежает. Напротив, он обжигает. Это и

неудивительно: ведь освежающее действие ветра основано, как известно, на том, что он уносит непосредственно омывающие тело и этим телом нагретые слои

воздуха. А если воздух теплее наших законных тридцати шести с десятыми

градусов, то пусть уж лучше остается вокруг нас тот, с которым мы успели

вступить в процесс теплообмена: вновь прилетевший ему на смену будет только

жарче. Нет уж, пожалуйста, лучше не надо ветра!

Единственное спасение — в помещениях, оборудованных установками

кондиционирования воздуха. Теперь, когда я пишу об этом, «эйр-кондишн» на

космодроме — норма. Найти помещение, не имеющее такой установки, почти так

же трудно, как трудно было найти помещение с кондиционером летом

шестьдесят первого года. Мне не раз в те дни оказывали гостеприимство —

спасибо им! — медики. Но не будешь же сидеть у них с утра до вечера — надо и

дело делать, Немного при-

311

дешь в себя, обсохнешь, глубоким вдохом наберешь «впрок» в легкие побольше

прохладного воздуха и снова выныриваешь в пекло.

Даже ночь не приносит полного облегчения: снижение температуры на

каких-нибудь восемь — десять градусов мало что меняет. По примеру соседа по

гостиничной комнате — врача и физиолога В. И. Яздовского — сую простыню

под кран, из которого лениво сочится бурая теплая водичка, заворачиваюсь в

мокрую простыню и засыпаю. Правда, ненадолго — пока простыня не высохнет, что происходит очень скоро и требует повторения всей операции. И так пять-шесть раз за короткую — на космодроме они не бывают длинными — ночь.

Жара!.

. .Но жара жарой, а работа на космодроме идет, как всегда, полным ходом.

График подготовки ракеты и корабля — как футбольный матч — никаких

поправок на погоду не признает. Один за другим проходят комплексы проверок,

«закрываются» очередные (из многих сотен) пункты программы, возникают и

ликвидируются обязательные — как же без них! — «бобики» и «бобы»..

«Командует парадом» ведущий инженер Евгений Александрович Фролов. На

пуске Гагарина он был заместителем у Ивановского, теперь же принял бразды

правления. Принял надолго — оставался в той же ответственной роли в целом

ряде последующих пусков космических кораблей.

Мне, наблюдающему эту великолепную — хочется сказать: концертную —

работу в четвертый раз, она уже начинает казаться привычной. Насколько же она, наверное, привычно въелась в стереотипы сознания всех ее исполнителей —

инженеров и техников, в который уж раз делающих свое дело сначала в МИКе, а

потом на стартовой площадке!

Впрочем, отнюдь не доказано, что это так. Позиция исполнителя и позиция

наблюдателя, пусть сколь угодно близкого и активно заинтересованного, — вещи

очень разные. Вот, например, полеты на рейсовых самолетах кажутся пассажирам