Избранное в двух томах. Том 2

говорится, в масштабе один к одному. Хотел зафиксировать полезные для

коллектива положительные ассоциации.

Одной из таких традиций было — празднование Дня космонавтики.

Правда, и про эту традицию — как и про все остальное, связанное с

космическими полетами, — тоже не скажешь, что корни ее уходят далеко в глубь

веков: День космонавтики, как, наверное, помнит читатель, был учрежден в

апреле 1962 года — в первую годовщину полета «Востока».

В последнее время количество всевозможных «дней», посвященных

отдельным отраслям деятельности человеческой или даже конкретным

профессиям, сильно возросло. Им уже, видимо, начинает не хватать календаря.

Во всяком случае, в июле, например, мы торжественно отмечали День Военно-Морского Флота и одновременно

303

День работников торговли. Так сказать, два дня в один день. Не приведет ли

такая практика к девальвации и этих ценностей?.

Но День космонавтики пока все-таки не затерялся — и, хочется надеяться, еще долго не затеряется среди других подобных дат. Чересчур свежо в нашей

памяти впечатление, которое произвело на людей всей планеты сообщение: человек — в космосе! Даже соблюдая максимальную сдержанность в оценках, можно уверенно сказать: День космонавтики — праздник!

Ну, а для коллективов, которые фактически сделали космонавтику своими

руками, это праздник вдвойне.

Из года в год в день 12 апреля большой зал заседаний королёвского КБ

набивается до отказа — и, конечно, все равно не может вместить всех желающих, а главное, всех имеющих бесспорное моральное право прийти сюда. В

президиуме — руководители КБ, космонавты, ученые, представители

официальных организаций, а также гости, если можно так выразиться, неофициальные: люди, которые, по мнению руководителей и коллектива КБ, существенно помогли им в первые, самые трудные годы становления

космонавтики. На стенах портреты: с одной стороны — Циолковский, с другой —

советские космонавты. Причем из года в год цепочка портретов космонавтов

быстро распространяется вдоль стенки вправо. Кажется, совсем недавно здесь

был один Гагарин, потом Титов, а потом прибавление пошло по двое (Николаев и

Попович, Быковский и Терешкова. .) и даже по трое (Комаров, Феоктистов и

Егоров. .). И очень скоро этот ряд портретов стал восприниматься собирательно: космонавты!

В отличие от юбилеев, празднование которых проходит (точнее начинается) в

этом же зале и о которых я уже рассказывал, в День космонавтики обстановка

здесь серьезная, торжественная. После сравнительно короткого, но почти всегда

очень интересного и насыщенного информацией доклада (написав это, я подумал, что связать краткость и информативность доклада, возможно, правильнее было

не словом «но», а словами «и потому»), после этого доклада следовало несколько

коротких выступлений, и на том дело обычно и заканчивалось — длинные

заседания, хотя бы и торжественные, не в стиле фирмы: тут привыкли работать.

Особенно долго заседать у них нет времени.

304 К тому же на этих ежегодных традиционных собраниях интересное

заключалось не только в том, что услышишь (хотя, повторяю, услышанное почти

всегда бывало содержательно), но и в том, кого увидишь. Здесь собирался тот

самый мозговой трест, который руководил всем этим делом — полетами в

космос. Я бы сказал «цвет космонавтики», если бы не читал выражение «цвет»

тысячи раз, в том числе нередко и применительно к таким делам, в которых

особого цветения не наблюдалось. .

И все-таки главное, чем отличались празднования Дня космонавтики в КБ

Королева, состояло не в выдаваемой информации и даже не в составе

присутствующих, а в той необычной атмосфере, которая без промаха доходила до

глубины души каждого, кто там был, включая персон, по своему характеру

весьма ироничных (таких в космонавтике, как в любом творческом, требующем

активного мышления деле, хватает) и потому, казалось бы, плохо

приспособленных к восприятию торжественного.

Проникнуться подобной атмосферой иногда, наверное, нужно. Без этого не

потянет человек напряженную работу. Впрочем, я думаю, что помимо такого, что

ли, утилитарного смысла этого собрания было в нем и нечто, отвечающее более

скрытым, глубинным потребностям духовной жизни людей, — то самое, что

отличает настоящее торжество от того, что принято называть «мероприятием».

В начале января 1966 года он лег в больницу на легкую операцию

(«Ерундовая вообще-то операция. . Через две недели буду на месте. .»).

Разумеется, ничего хорошего в этом не было — всегда неприятно, когда человек

болеет, да еще резать его, беднягу, будут, — до и особых опасений ситуация не

вызывала: через две недели. .

И громом среди ясного неба в тот холодный зимний вечер прозвучали для

меня слова нашего общего с СП друга, летчика-испытателя, а в прошлом