Избранное в двух томах. Том 2

С. Флях с женой, инженер В. Г. Николаенко, студентка выпускного курса

Института геодезии и картографии М. Я. Цейтлина и уже известный читателю

фотограмметрист Е. П. Смирнягин. Он вспоминал:

«Жили мы все вместе, жили дружно. Вместе праздновали дни рождения. . В

этой атмосфере с уважением, с любовью относились к нему не только мы, а все, кто его знал.. Всегда элегантен, абсолютно спокоен.. Этот человек был душой

велик!.. Он любил жизнь — и все его любили. Женщины перед ним

преклонялись, тут уж ничего не скажешь. . Он привлекал к себе, как магнит

тянул. Но, между прочим, умел и оттолкнуть от себя того, кто ему не нравился, не приходился по душе. .

Не раз он в разговорах находил тему, которая могла нас заинтересовать. . Я, например, относился довольно критически к балету, и он мне однажды сказал:

— Евгений Павлович, чтобы судить, я вам советую побывать в балете.

Очень спокойно сказал. Я ответил:

— Ну а что там? Голые бабочки прыгают. А он говорит:

— Евгений Павлович, это заблуждение. Объясняется тем, что вы не видели.

Я понял, что сходить в балет нужно. И с тех пор отношусь к этому виду

искусства с большим уважением и любовью.

Поражал он всех вокруг своей интеллигентностью и интеллектом!»

Не все в приведенных здесь воспоминаниях Е. П. Смирнягина относится

именно к ферганскому периоду его знакомства с Арцеуловым (посещение балета, например, состоялось явно позднее, в Москве или другом городе, более крупном, чем Фергана). Тем не менее эти воспоминания хочется привести почти без

515

сокращений как драгоценные свидетельства одного из немногих очевидцев, общавшихся с Константином Константиновичем и по службе, и в домашней

обстановке. И снова мы убеждаемся: умел, очень умел Арцеулов всегда и везде

оставаться самим собой. Ни к кому не подлаживаться. Не искать расположения

кого бы то ни было, «подгоняя» собственные высказывания под предполагаемое

мнение собеседника.

Тысячи километров отделяют Среднюю Азию от Крыма. Однако душевная

привязанность к планеризму, к парению не оставляла Константина

Константиновича нигде. И в Средней Азии он с великим вниманием и

удовольствием наблюдал за орлами, как они парят, снижаются, а потом, не махая

крыльями, опять набирают высоту. И говорил при этом В. А. Эмерику: «Вот

смотри, Виталий! Воздушные потоки! Вот как нужно летать».

Осенью 1928 года в ознаменование 10-летия Красной Армии К. К. Арцеулов

получил почетный подарок — портсигар с надписью: «Стойкому защитнику

пролетарской революции — от Реввоенсовета СССР».

А летний сезон i 929 года — почти до шестого слета планеристов в

Коктебеле, в котором, как мы знаем, он тоже успел принять участие и где

испытывал планер Королева и Люшина, — Константин Константинович

проработал в Сибири. Проводил съемку Курганской и Омской областей. На этот

раз на К-4 — пассажирском самолете конструкции К. А. Калинина, специально

модифицированном для аэрофотосъемки.

В этой экспедиции Арцеулову снова сопутствовал Эмерик. Он рассказывает, что улетали они в тот год из Москвы в середине мая, но погода, обычно в это

время уже достаточно хорошая, на сей раз подвела. Облачность по мере

продвижения па восток все больше снижалась, прижимала к земле и в конце

концов где-то неподалеку от станции Есино слилась с поднявшимся приземным

туманом. Пришлось, хотя и самолет и мотор были в полном порядке, садиться

вынужденно. При посадке был незначительно поврежден винт, но его быстро

заменили и, как только погода чуть-чуть улучшилась, полетели дальше, к месту

назначения.

Сейчас, когда отказ двигателя или какой-нибудь самолетной системы

представляет собой событие чрезвычайной редкости, а современная

навигационная и радионавигационная аппаратура позволяет уверенно ле-516

теть по маршруту в облаках или за облаками, читаешь о трудностях, сопутствовавших летной работе в те далекие годы, о бесконечных отказах

материальной части, вынужденных посадках, полной зависимости авиации от

погоды с двояким чувством. С одной стороны, видишь несовершенство

тогдашней техники. А с другой — высокое совершенство летчиков! Их

блестящее мастерство, упорство, силу воли, благодаря которым они все-таки

вопреки всем трудностям летали, и в конечном счете заложили основу

дальнейшего прогресса Воздушного флота.

Без той, теперь такой далекой от нас авиации не могло бы быть авиации

современной.

Работу Арцеулова на аэрофотосъемке в 1930 и 1931 годах имел возможность

наблюдать Леонид Леонидович Селяков, в то время еще совсем молодой человек, впоследствии видный авиационный конструктор, один из ближайших

сотрудников А. Н. Туполева, В. М. Петлякова, В. М. Мясищева.

В 1930 году Л. Л. Селяков окончил школу и поехал к отцу — главному