Избранное в двух томах. Том II

Блатарь. Мы романы тискаем. «Князь Вяземский», «Шайка червонных валетов». Не интересуетесь, Пётр Христофорович?

Прораб. Нет, не интересуюсь. К совести твоей я, Генка, не обращаюсь.

Блатарь. И правильно делаете. На месте совести у нас рог вырос.

Прораб. Я просто удивляюсь – ведь за целый день… просто от скуки. Если бы я работал в твоем шурфе… (Берет кайло и начинает работать.)

Гора у шурфа быстро растет.

Вот – за какую-нибудь минуту.

Блатарь. У вас – талант, призвание к этой работе.

Прораб. Призвание не призвание, а работать физически я могу. Только на кой черт мне это надо…

Блатарь. Вот и я так же думаю, Пётр Христофорович. На кой черт мне это надо.

Прораб. За такую работу я тебе дам штрафное блюдо.

Блатарь. Ты мне дай хоть полблюда, только чтобы блюдо было с конное ведро.

Прораб переходит в следующий забой, где на борту неподвижно лежит второй блатарь. В забое такая же зеркальная чистота.

Прораб. А у тебя как, Снегирёв?

Второй блатарь. Замер покажет.

Прораб. Получишь штрафную пайку.

Второй блатарь. Эх, гражданин начальник. Есть такой закон таежный: в лагере убивает большая пайка, а не маленькая.

Прораб. Действительно, без оползня не обойтись. (Переходит в следующий забой, где работает врач.) Ну, как ты себя чувствуешь? После больничного халата?

Врач. Я, гражданин начальник, могу работать на всякой работе. Могу быть даже прорабом разведки.

Прораб. Помолчи лучше. Какая у тебя статья?

Врач. Вы про статью спрашиваете меня не первый раз.

Прораб. Не твое дело, отвечай, как положено отвечать начальнику.

Врач. Пятьдесят восьмая, гражданин начальник.

Прораб

. А подробнее?

Врач. Литерная, гражданин начальник, «пэша».

Прораб. Ты «литёрка», значит?

Врач. «Литёрка», гражданин начальник.

Прораб. Это плохо.

Врач. Плохо, гражданин начальник.

Прораб. А скажи мне – почему мне лицо твое так знакомо? Мы уже встречались где-то?

Врач. Нет, гражданин начальник, это ошибка. У меня самое обыкновенное лицо. Меня разные люди часто принимают за своего знакомого. А припомнят получше – никакой я им не знакомый.

Прораб. Нет, у меня хорошая память на лица. А в дорожной столовой, во время убийства в прошлом году, не ты был? Помощь раненому оказывал.

Блатарь. Уличают тебя, лепила?

Врач. Право, вы ошибаетесь, гражданин начальник. Такие убийства там каждый день.

Прораб. Ну, вот – честно работай, трудись, перевыполняй норму, и я тебя снова поставлю врачом.

Врач. Спасибо, гражданин начальник.

Входит десятник.

Прораб. А, господин сотский. Я получил сведения, что вы опять кубики в буру проиграли.

Десятник. Врут, Пётр Христофорович, брешут, я к вам вот зачем – там, в дальних шурфах, после вчерашнего дождя борта осыпались и все заплыло. Оползень… Надо бы актик.

Прораб. Вчера и дождя-то не было.

Десятник. Или позавчера, что ли, шел.

Прораб. И позавчера не шел. Посмотрим сейчас твой оползень, и если верно – вот эти шурфы (показывает) под акт прихватишь тоже.

Десятник. Ну, ясное дело!

Бьют в рельс.

Прораб(смотрит на ручные часы). Кто это в рельс ударил, сотский?

Десятник. Анна Ивановна, наверное.

Входит Анна Ивановна

.

Прораб. Зачем ты бьешь в колокола? Ты еще не на материке.

Анна Ивановна. Обед ведь…

Прораб. Нет, кроме шуток, не смущай работяг. У нас ни звонков, ни часов нет, работаем по солнцу.

Анна Ивановна. Мне надо поговорить с тобой.

Прораб. Сотский, отойди. Отпусти работяг на обед, раз ударили в рельс.

Работяги и десятник уходят.

Анна Ивановна. Зачем ты снял на общие работы нашего доктора? Ведь он-то никакого отношения к тому разговору, о котором тебе Фома докладывал, о колымских порядках, не имеет. Ты разобрался бы получше.

Прораб. Тут, Аня, есть тысячи причин. Первая – доктор спецуказанец, «литёрка». На него из самой Москвы бумажка есть, чтобы использовать только на тяжелых физических работах в условиях Крайнего Севера. Значит, я, разрешая ему работать по специальности, нарушаю не только приказ, но и высшую государственную политическую линию. Это – раз.

Анна Ивановна. Но ведь его прислали для работы врачом.

Прораб. Кто-нибудь по блату устроил. Я, правда, знаю, что такие случаи в отношении пятьдесят восьмой статьи бывают, но все-таки надо держать ухо востро, и ты мне не порть политику.

Анна Ивановна. Понимаю.

Прораб. Нет, ты еще не понимаешь. Вторая причина: настоящий начальник должен всех своих помощников из заключенных иметь по два – не по одному, а по два, поняла?

Анна Ивановна. Нет.