Бурыкина
. Упала в бесчувствии… Да я сама чуть не померла со страху… А ну как пристрелил бы царевич?Балакирев
. Кто пристрелил? Кого? (Анисье Кирилловне.) Маменька, вы их не предупредили, что ль?Анисья Кирилловна
. Бурыкиных предупреждать – только дело портить. Они ж у нас честные! Врать не могут, а правдой своей дурацкой – угробят. (Обмахивает Дуняшу веером.) Ну, очухивайся, Дуня! Некогда тут разлеживаться!Дуня
(открывая глаза). Живой, Ваня? Живой?Анисья Кирилловна
. А то какой? Ты что, дурочка, и правда решила, что я сына на смерть пошлю?!. Я ж тебя учила – судьбу свою пытай, да умом при том шевели… Ружья гренадеры во дворце холостыми заряжают – всем известно. А яблочко – оно на ниточке… Лакосте только дернуть – так и любой не промахнется…Балакирев
. Ты, Лакоста, кстати, плохо в этот раз дергал… Принц еще только поцелился, а ты уже – дерг-дерг…Лакоста
. Я дергал правильно. Это Ушастик яблоко склеил плохо… Я еще даже и не дернул, а гляжу – оно уже рассыпается…Ушастик
. Чего? (Приложил руку к уху.)Лакоста
(кричит). Яблоко клей правильно! И не на ровные половинки режь, дурак!Ушастик
. Я склеил правильно… Это Иван головой тряс…Шапский
. Точно! Тряс! Я тебя, Иван, как ентому «Вильгельм-Телю» учил? Яблочко сгрызть только на треть… (Берет яблоко, сгрызает.) Облизни и клади на самое темя… (Ставит Балакиреву огрызок на голову.) Вот! А потом зорко следи за стрелком. Когда чувствуешь – мол, пора, палец отпускает, – тут Лакосте делаешь знак глазами… (Балакирев выразительно вращает глазами.) Во так! Да! (Балакирев снова завращал глазами.)Шапский оборачивается и видит в глубине сцены принца Голштинского
и Петрушу с пистолетом в руках. Они уже изрядно выпили.Голштинский
(радостно). Нох ейн мал? Гут! (Вынул платок.) Ахтунг!Балакирев
. Погоди, принц… Какой «ахтунг»? Это ж мы ж так… просто обсуждаем… Стой! Не маши рукой, дурак!.. Не маши!Голштинский
. Фойер!Махнул платком. Раздался выстрел. Балакирев схватился за грудь, стал медленно оседать. Яблоко упало с его головы и покатилось по сцене…
Картина седьмая
Картина эта возникла как бы в затуманенном сознании Балакирев
а.…Увидел он поле на берегу реки. На краю поля сидел бородатый музыкант и печально играл на каком-то диковинном инструменте, напоминающем древний фагот. По полю кругами бродили странные люди, изредка поглядывая на толстую веревку, спускающуюся прямо с неба. Иногда кто-то из них подпрыгивал, пытаясь ухватиться за конец веревки. Но веревка была высоко, и человек падал в траву, а бродившие, равнодушно переступив через упавшего, продолжали свое тупое круговое движение.
Среди этих людей Балакирев с изумлением увидел Монса
, державшего свою отрубленную голову под мышкой. Рядом были шуты Карлик и Педрилло…Балакирев
. Виллим Иванович, вы, что ль? Здравствуйте.Монс не ответил.
Здравствуйте, говорю… (Шутам
.) Карла! Педрилло! Здорово, братцы!Монс
(недовольно). Что он такое говорит?Монс, Карлик и Педрилло остановились, молча уставились на Балакирева.
Карлик
. Здоровканье на другом свете осталось, Иван! Здесь говорят: упокой Бог душу!Балакирев
. Где «здесь»?Карлик
. Мы же мертвые, Иван!..Педрилло
(с улыбкой). Ми а ля морте…Балакирев
(испуганно). А я?Монс
(с улыбкой). И ты, Иван.Балакирев
. Не может того быть!..Монс
. Все так думают… Как это «я» – и вдруг умру… А потом – р-раз! – голова в руках. (Протянул голову Балакиреву, тот испуганно отпрянул.)Балакирев
. Ладно шутить-то. У меня-то все на месте, слава богу!