Избранные письма. Том 2

Я редко смотрю испошленное ремесло синематографа, которое, однако, могло бы быть в высокой степени полезным. Но когда я вижу, как на экране подделываются под готовых артистов и ломаются в грубых штампах в святом неведении молодые люди, о которых заботятся в Художественном театре, как они участвуют в произведениях, которые своей пошлостью развращают вкус и калечат артистическую психику, меня охватывает злая досада на то, что здесь с таким вниманием и с такой осторожностью относятся к каждому их шагу на сцене.

Обыкновенно оправдываются нуждой, дороговизной жизни.

Пусть каждый пошлет вопрос в лучшую часть своей души, поищет ответа в своей совести, оправдывает ли даже нужда преступление перед искусством, служение которому равносильно служению богу.

Разумеется, мы не станем бороться с этим явлением путем денежных давлений, но не можем не отличать тех, которые берегут свои силы для настоящего искусства, от тех, кто треплет и развращает их.

Вл. Немирович-Данченко

{161} 319. О. Л. Книппер-Чеховой[309]

16 марта 1916 г. Москва

16 марта 1916 г.

Дорогая Ольга Леонардовна!

Мне сообщают о том, что Вы считаете себя обиженной: новое распределение ролей в «Дяде Ване» явилось для Вас будто бы неожиданностью[310].

Если это действительно так, то готов принести Вам свои извинения. Я сам нахожу, что это было бы с моей стороны, по малой мере, неделикатно относительно Вас. Говорю «было бы», потому что из разговоров с Василием Васильевичем[311] у меня создалось определенное впечатление, что новая раздача всех ролей, о которой много говорилось между членами Совета, Вам была известна. Мне это самому было необходимо, и я сам относился осторожно к этому.

Стало быть, или я не так понял Василия Васильевича, или Вы запамятовали Ваш вопрос, обращенный к нему: «Правда ли, что при возобновлении “Дяди Вани” хотят все роли раздать заново?» и его ответ: «Да, правда».

Во всяком случае, мне очень неприятно, если Вам показалось мое отношение к Вам небрежным. Более чем когда-нибудь я этого не хотел!

Вы должны понять всю трудность роли руководителя театра, если смотреть на театр как на учреждение, а не как на группу актеров. Нашему делу 18 лет, т. е. оно уже находится на самой опасной грани ложного понимания традиций

. Если есть возможность удержать Художественный театр от судьбы Малого театра, то это должен сделать руководитель. Чего нельзя было требовать от Пчельникова или Черневского, того потребуют от Немировича и Станиславского. Но нелегко сохранять учреждение свежим и свободным. Для этого приходится подавлять много личных чувств.

И, понимая и чувствуя это, я особенно хотел бы, чтобы Вы не считали меня небрежным по отношению к Вам.

И как раз в последнее время! Когда я особенно внимательно занят исканием для Вас новых и новых работ.

Ваш В. Немирович-Данченко

{162} 320. В. Ф. Грибунину[312]

Март 1916 г. Москва

Дорогой Владимир Федорович!

Я вполне понимаю Ваши чувства, раз Вы так мечтали играть самого дядю Ваню[313].

Но посмотрите на это не с точки зрения личных чувств, а с точки зрения общего дела.

Ну как же при таких условиях держать театр на достойной высоте? Я понимаю эти чувства, но разве не они именно тянут всякое дело книзу? Ведь и мы начинаем идти по такой дороге, когда почти нет пьесы, чтоб не приходилось бороться за наилучший ансамбль. Вот-вот та самая дорога, которая все театры приводит к разрухе.

Я же не злоупотребляю до педантизма, я настаиваю только в тех случаях, какие считаю важными.

Вы слышали, чего надо ждать от этого возобновления «Дяди Вани». Тут потребуется такая борьба, на которую может не хватить сил даже у меня. Может быть, самая тяжелая борьба падает именно на меня. Выдержу ли я? Я говорил, кажется, энергично, но, очевидно, еще не достаточно убедительно для Вас. Враждебное отношение к такому возобновлению встретится во всех углах, где засел консерватизм. И в публике, и в самом театре. Тут поднимутся все домовые, чтоб не пускать свежего воздуха. И какие сильные!