Избранные письма. Том 2

Если отложатся беседы о «Романтиках» до Вашего возвращения, то я залажу репетиции «Короля темного покоя». Это тоже приблизит нас к руководящим идеям нашего дела. Внутренние качества этой вещи очень большие. Внешние, особливо режиссерские, дают материал поработать тем, кто хочет делать опыты. Главное же, что Рабиндранат Тагор неизмеримо больше в плоскости чистой, религиозной и простой красоты, чем Мережковский со всеми своими кружками и обществами[353]. Залаживание репетиций «Короля темного покоя» может еще больше помочь нашему объединению[354]. Попутно я постараюсь захватить и организацию «актерской» студии.

Есть у меня еще задача — осуществить начатое Вами в прошлую зиму: благотворительные концерты. С тем, чтобы тут сосредоточились все выступления наших артистов.

{180} Все, что я придумал по этому поводу, сообщу уже лично.

Я думаю не об августе и сентябре только, а о целом годе.

Если бы наши «идеалистические» стремления столкнулись с соображениями неожиданными материального порядка, если бы «Романтики» совсем отлетели, а «Король темного покоя» не имел бы шансов пойти дальше маленькой залы студии, то придется, выражаясь фигурально, резко повернуть рычаг и прямо после «Иванова» готовить совершенно параллельно две постановки: «Самсона» и «Розу и Крест», причем просить Качалова уступить роль в «Розе и Кресте» Массалитинову. Все остальное продолжать исподволь студийным порядком.

Я ничего не имею против того, чтобы всем написанным мною Вы поделились с нашими.

В. Немирович-Данченко

324. Из письма Е. Н. Немирович-Данченко[355]

19 августа 1916 г. Москва

19 авг. Пятница. 10 ч. утра

… А мне надо быть очень здоровым. Необыкновенно чувствую важность этого года в театре. Такой поворотный пункт, какого давно не было, да и вовсе не было. Много людей готовы стать моими врагами и вне театра и внутри его. Петербургская высшая критика в двух лагерях[356], в одном — Сологуб с Андреевым, в другом — Мережковский с Горьким. Сологуб удерживал Андреева от решительной борьбы с Художественным театром, не ставящим пьес Сологуба, а Горький — Мережковского. Вряд ли у нас пойдут «Романтики» и «Самсон». А когда мы не поставим ни Мережковского, ни Андреева, — все

дружно будут против нас. Но даже и это было бы не страшно, если бы в это время мы ставили что-то выдающееся. А мы будем давать Сургучева, Волькенштейна![357] В то же время все неудачи будут валиться, конечно, на мою голову, потому что Станиславский «умывает руки»[358], а Стаховичу только и надо подрывать мой авторитет. К нему {181} примкнет Бенуа… Видишь, в каком положении дело? Верить же в то, что при неудачах все-таки труппа будет на моей стороне, было бы смешной наивностью. Тут на карту ставится уже и вся моя театральная репутация. Так мне нужна удесятеренная, здоровая энергия. И зоркость! Посмотрим! …

325. Из письма Е. Н. Немирович-Данченко[359]

27 августа 1916 г. Москва

27‑е августа

Суббота. 10 ¹/

₄ утра

… Решили мы сезон открывать все-таки 15‑го. А чтоб было верно, так как «Иванов» может задержаться, то — старой пьесой. Вероятно, «Горем от ума»[360]. Это, в сущности, означает, что никакого «открытия» не будет. Прерванный весной репертуар продолжается. Все театры готовят новинки. Мы остаемся при убеждении, что новинки долго еще никому не нужны. Все дело в том, что мы начнем давать, когда новинки понадобятся. Пока только и есть — «Село Степанчиково» и «Роза и Крест». Да еще будут готовиться для новой, актерской, студии[361] — «Король темного покоя», «Маринка» Волькенштейна и «Дядя Ваня». «Иванов» — в конце сентября. Вопрос о Мережковском будем решать сегодня вечером. Но, видимо, «Романтики» не пойдут. Даже если бы пьеса была признана хорошей, — Леонидов, вероятно, не в состоянии будет играть. Он, по-видимому, простится со сценой. Разве года через два снова вернется. Работать не может. От простейших репетиций в «Иванове» (Боркина, легчайшая роль) у него головокружения и слабость. Значит, некому будет играть в «Романтиках». Мне что-то совсем не жалко. Надоело собак перекрашивать в еноты.

Травить нас будут в этом году, как никогда. Похоронят совсем. В Петрограде две партии писателей по театру — Андреев и Сологуб, другая — Мережковский и Горький, — и вот все будут против нас. Опять-таки не беда, если, по возобновлении мирных условий, мы будем вновь сильны, возродимся.

Пока надо укрепить старый репертуар. Поэтому я сам вхожу во все возобновления. Чтобы хоть те пьесы, которые составляют {182} наш старый Художественный театр, шли действительно образцово.

Вчера днем был экзамен (на котором принят один студент, настоящий красавец. Давно не видел такого красавца![362]), а вечером заседали вот по этим делам о репертуаре. …

326. Е. Н. Немирович-Данченко[363]

28 августа 1916 г. Москва

28‑е, Воскресенье

10 ¹/₂ час. утра