Избранные произведения

Однако на этом несчастья Барсука не кончились. Даже у меня сжимается сердце от жалости, когда я описываю его злоключения. Во всей Японии не найдется, наверное, человека, который, подобно Барсуку, прожил бы вторую половину своей жизни столь неудачно. Стоило несчастному возрадоваться, что стать супом ему больше не грозит, как он ни за что ни про что попадает на ужасную гору Кати-кати, где получает страшные ожоги; чудом уцелев, он доползает до родной норы, и, казалось бы, ничто не должно помешать ему отлежаться там, но не тут-то было — его обожженную спину густо смазывают горчицей, и он теряет сознание от невыносимой боли. В довершение всего его подло заманивают в глиняную лодку, и он оказывается на дне озера Кавагути. Сплошные неудачи и никакого просвета. Можно, конечно, расценить все его несчастья как обычные неприятности, которые по вине женщин нередко выпадают на долю мужчин, но не слишком ли они бессмысленны? Главное, что ничего высокого и благородного в его страданиях не было.

Три дня Барсук провалялся в норе, и неясно было — теплится ли еще жизнь в его бездыханном теле* На четвертый же день он так проголодался, что взял палку, опираясь на нее, с трудом выполз наружу и, бормоча что-то себе под нос, отправился на поиски пищи. Фигура его была жалка необычайно. Впрочем, от природы он отличался отменным здоровьем, и, наверное, поэтому не прошло и десяти дней, как он оправился настолько, что почувствовал страшный голод. Недолго думая, он отправился к хижине Зайчихи, чего, собственно, делать не следовало.

— Вот наконец и я. Уфф... — застеснявшись, он глупо и противно захихикал.

— А, это ты, — Зайчиха не скрывала своего крайнего раздражения. «Что тебе еще от меня нужно?» — было написано на ее лице. Впрочем, нет, не так, это было бы еще ничего. Скорее, ее лицо выражало другое: «И чего явился, надоел ведь до смерти».

А, может быть, и того хуже: «Вот черт, опять его принесло, негодяй, мерзавец, чтоб ты сдох». Но, к сожалению, нежданные гости редко, крайне редко замечают выражение неприязни и враждебности на лице хозяина. Это весьма любопытное психологическое наблюдение, и я советую всем читателям отнестись к этому факту с должным вниманием. Опыт говорит о том, что когда вы выходите из дому с неохотой, заранее сожалея о потерянном вечере, то, как это ни странно, хозяева дома, куда вы направляетесь, обычно приходят в восторг от вашего появления. И, наоборот, если вы отправляетесь в гости, предвкушая предстоящее удовольствие, и повторяете про себя: «Ах, там так уютно, совсем как дома, даже лучше, единственное место, где можно как следует отдохнуть, ну до чего же приятно ходить туда», —так вот в этом случае хозяева, как правило, завидя вас, ужасаются, и необходимость угощать и развлекать вас представляется им тягостным, докучным бременем. Не знаю, насколько разумно считать чужой дом единственным местом, где можно как следует отдохнуть, это уже другой вопрос, но, по моим наблюдениям, мы чаще всего находимся в печальном заблуждении относительно желательности или нежелательности своего появления в том или ином месте.

Я иногда думаю, что вряд ли вообще стоит ходить с визитами даже к очень близким людям, если у тебя нет к ним никакого особенного дела. Читателей, которых мой совет застал врасплох, убедительно прошу еще раз вспомнить о Барсуке. Ведь он как раз сейчас и совершает ту ошибку, от которой я вас предостерегаю. Зайчиха, увидев его, даже в лице изменилась от негодования и недовольно проворчала: «А, это ты». Барсук же ничего не заметил. Более того, в ослеплении своем, несчастный готов был принять недовольный возглас Зайчихи за выражение удивления и даже радости, вызванной его неожиданным появлением, и растрогаться при мысли о простодушии Зайчихи, до сих пор не научившейся скрывать свои чувства. Утвердившись в своем заблуждении, он даже в нахмуренных бровках своей возлюбленной увидел явный признак душевных терзаний, причиной которым, по его мнению, послужил несчастный случай на горе Бо-бо.

— Да, да, благодарю тебя, — тут же начал раскланиваться Барсук, хотя никто и не думал выражать ему сочувствие. — Ничего особенного, не беспокойся. Все уже позади. Я, верно, в рубашке родился. Ничто меня не берет. Мне на эту гору Бо-бо взобраться, как говорится, что каппе рыгнуть. А кстати, мясо-то у капп, верно, вкусное, я тут как раз думал, как бы мне до них добраться. Да, все это, конечно, пустяки, но испугался я тогда здорово. Пламя-то видела? Так и полыхало, так и полыхало! Ты-то как? Ожогов вроде на тебе не видно, так что, судя по всему, тебе удалось выйти из этого пекла невредимой.

— Не совсем, — поджала губки Зайчиха. — Но ты-то хорош! Сам поскорее смылся, а меня бросил одну в огне. Я чуть не задохнулась в дыму, еле выбралась. Ну и разозлилась же я на тебя! Вот так и раскрывается суть человека. Теперь-то я точно знаю, чего ты стоишь.